Сестры - Наталья Невская (1999)

— Что еще за специализация? — уже улыбаясь, спросила Лиза. На Катьку невозможно было долго сердиться.

— Будем считать, что это было мое первое журналистское расследование.

— Завершившееся первым журналистским крахом, — подхватила Лиза. — Ладно. Ты пока приберись, — она окинула взглядом разгромленную кухню, — насколько это, конечно, возможно. А я Толю провожу и потом помогу тебе.

— Счастливо, Катерина! — крикнул уже от двери Толя. — Творческих тебе успехов!

Чертыхаясь и поминутно вздыхая, Катерина покорно принялась за ликвидацию последствий не совсем удачного, зато первого в жизни «расследования».

Бабушка вернулась, когда кухня уже была приведена в порядок. Правда, место развалившейся реликвии занял небольшой столик с веранды, но в целом все выглядело неплохо. Исчезновение старого верного стола, стоявшего до последнего, было объяснено его внезапной кончиной от перегрузки — якобы неразумная Катька взгромоздила на него ведро с водой. Нина Григорьевна только плечами пожала, хотя в душе сильно расстроилась из-за утраты. За многие годы она привыкла к своим вещам, иногда разговаривала с ними, жаловалась на одинокую судьбу и очень неохотно расставалась — словно прощалась с какой-то частичкой своей жизни.

— Давайте попьем чайку, — заискивающе предложила Катя, чувствуя бабушкино настроение. — Завтра я уезжаю, так хоть посидим тихо напоследок.

— Тихо — это хорошо, — согласилась Нина Григорьевна.

Катерина быстро заварила чай, выложила в вазочку печенье, конфеты, налила в пиалу свежее, этого года, клубничное варенье.

— Садись, ба, готово, — поставила перед Ниной Григорьевной чашку. — И ты, Лизка, тоже подруливай.

Покатился негромкий разговор, Нина Григорьевна потихоньку успокаивалась, стол перестал казаться большой потерей, зато завтрашний отъезд Кати расстраивал. Вот и Лиза к осени уедет. И опять долгая одинокая зима. Спасибо, хоть Толик стал захаживать. Живая душа…

— Послушай, ба, — начала Катя, — а почему ты после гибели мужа больше замуж не вышла? Ведь ты же красавицей была.

— Ну уж прямо красавицей, — смутилась Нина Григорьевна. — Хотя, конечно, ухажеры были.

— И что? — тут же пристала Катька.

— Ты понимаешь, — бабушка отставила чашку, — был один хороший такой мужчина, уже после войны. Мы только-только начали на ноги вставать, трудное, конечно, было время. Так вот за него, за Дмитрия Алексеевича, я чуть было и не вышла.

— А что случилось? — спросила Лиза.

— А сон мне приснился. Сплю я и вижу, что просыпаюсь. А в ногах у меня стоит мой покойный муж и говорит: «Не ходи, Нина, замуж. Прошу тебя очень об этом». И исчез. Растворился.

— Ну как же так, — немедленно возмутилась Катька. — Это же эгоистично.

— Не знаю, Катенька, эгоистично или нет, — сердито сказала бабушка, — а только через несколько лет Дмитрий Алексеевич спился. Совсем пропал человек. А к тому времени он женился на нашей соседке и жену с детишками бил. Вот так вот, — закончила Нина Григорьевна с видом победителя.

— Ты, ба, чересчур увлекаешься суевериями, — сказала Катя.

— А ты, Катюшенька, зря про них забываешь.

— Бабушка, — примирительно сказала Лиза, — просто Катьке необходимо свое слово оставить последним.

— Это в мать, в мать, — закивала Нина Григорьевна. — Ладно, — она поднялась. — Спать пора.

Лиза уже засыпала, когда к ней в комнату пробралась Катька. «Сейчас пытать будет», — вяло подумала Лиза и сделала вид, что спит.

— Лиз, Лиз. Ты спишь?

— Конечно, сплю! — сердито прошептала старшая. — А у тебя очередной приступ лунатизма?

— Лизка, а ну давай колись, что у тебя с Шершавым? — Сестра сразу пошла в атаку.

— Ничего, — отрезала Лиза. — Спать иди.

— Как же ничего. Я же видела.

— Тебя в школе разве не учили, что подсматривать и подслушивать нехорошо? — Лиза села в постели.