Солнце в зените - Виктория Холт

Елизавета трепетно любила своих детей. Она не забыла и тех двоих, кого родила до брака с Эдвардом. Пусть молодая женщина не могла сделать для них столько, сколько ей хотелось, однако, поставила перед собой задачу, - чтобы сыновья разделили с матерью благополучие. Им уже обеспечили земельные пожалования, а Томас пошел еще дальше. Он являлся королевским любимцем и часто присоединялся к нему и к Гастингсу в их приключениях. Томас был всего какими-то десятью годами или около моложе Эдварда и, с течением времени, становился больше и больше близок к монарху. Но сын демонстрировал склонности, которых Елизавета боялась. У нее не имелось ни малейшего сомнения, - он, как и Гастингс, по доходящим до королевы слухам, бросал сладострастные взгляды на вызывающую у мужчин желание жену ювелира.

Елизавете оказалось крайне тяжело позволить увезти своего маленького сына Эдварда в замок Ладлоу и поместить его там под опекой гофмейстера-управляющего принца, Томаса Вогана. Ребенок был совсем крохотным, - ему исполнилось всего три года, - но королева устроила так, дабы на ключевые важные должности в его свите назначили членов ее семьи. Братья Эдвард и Ричард стали советниками, кроме того, место нашлось даже младшему сыну Елизаветы от первого брака. Ричард Грей занял пост инспектора двора. Воспитателем сделали брата королевы, Энтони, ибо, насколько бы не были крепки домашние связи, самой сильной являлась та, что объединяла ее именно с ним.

Маленькому Эдварду следовало вырасти образцовым Вудвиллом. Сомнений в этом не существовало, даже если бы он знал о предначертанной ему судьбе, возражать бы не стал.

Как раз тогда король начал размышлять об урегулировании дел во Франции. Англия уже несколько лет наслаждалась благополучием и преуспеванием, но, благодаря ненавязчивому побуждению со стороны герцога Бургундского, Эдвард решил, - удачное вторжение во Францию обеспечит ему непревзойденный восторг народа. Люди любили воинственных монархов - Эдварда Длинноногого, Эдварда Третьего и Генри Пятого, оставшихся в истории, в том числе, и из-за удовлетворительно проведенных войн. Он не видел причин, почему то же самое нельзя отнести и к Эдварду Четвертому.

Но для сбора войска королю требовались деньги, а их могли и должны были дать только подданные - каждый мужчина и каждая женщина, проживающие в стране. Налогообложение никогда не пользовалось любовью населения, напротив, оно посеяло основу ниспровержения некоторых из предшественников Эдварда. Но он верил, - с ним все окажется иначе.

Лишь в одном монарх был скроен по мерке прежних великих завоевателей. Он словно родился, чтобы проезжать по улицам, - приветствуемый, как герой, вернувшийся из странствий после сражений. Положение во Франции представлялось унизительным, стоило кому-либо вспомнить о славных днях Генри Пятого, и люди взирали на Эдварда с надеждой, ожидая, что он вернет Англии былую славу.

Но вопрос с деньгами! Где искать деньги? Вероятно, следует собрать их лично, - король был уверен, - народ охотнее отдаст деньги ему, чем позволит взвалить на себя налог со стороны парламента. Предположим, Эдвард совершит по государству путешествие, объясняя населению, зачем нужны подобные траты. Неужели оно с радостью не поделится с ним этими деньгами?

Король позвал приехать к себе живущего на севере страны Ричарда. Воссоединение братьев произошло крайне волнительно. Младший, как и всегда, восхищался великолепием старшего, и Эдвард признался, - он благодарен Ричарду, сохранявшему на севере образцовый порядок, из-за чего монарху впервые не приходится беспокоиться, - что же там происходит.