Бог Ярости - Рина Кент

У меня в голове полный бардак, и я едва справляюсь. Я не могу найти в себе силы, чтобы надеть привычный образ, не говоря уже о том, чтобы как следует подделать свою улыбку.

— Ты так не думаешь, Брэн?

Я поднимаю голову от чашки с чаем и смотрю на Сеси.

— Хм?

— О том, что Ава замышляет что-то недоброе. В последнее время она создает все больше проблем и постоянно ходит на все эти драки.

— Ты же знаешь, какая она, — говорю я, проводя пальцем по ободку своей чашки. — Просто дай ей свободу, и она придет в себя.

Кроме того, судя по тому, что я наблюдал на днях, когда она «притворилась», что пришла ко мне, я прекрасно понимаю, что происходит между ней и моим неуправляемым старшим кузеном. На самом деле сейчас все, кроме нее, знают, в чем дело. Ее неспособность подчиниться реальности или хотя бы признать ее, возможно, и есть причина того, что она выходит из-под контроля. Я пытался дать ей совет, но она слишком вспыльчива, чтобы слушать, и предпочитает участвовать в заговорах Лэна, направленных против Илая.

Цель моего брата — подзадорить Илая и повеселиться, но она сама роет себе могилу. Намеренно или нет, я не знаю.

— Я все же волнуюсь, — хмуро говорит Сесили.

— Я тоже, — Глин набивает рот макарунами, и у меня в груди все скручивается в узел.

Я не могу не вспомнить монстра-сладкоежку, который всегда ворует их из любой коробки с пирожными, которые я приношу.

Правда, в последнее время он к ним не притрагивался.

У меня болит сердце, и я прочищаю горло, но это не помогает облегчить комок, застрявший в нем.

Прошла неделя с того дня, когда у меня случился срыв и я чуть не развалился на куски. Но я цел, потому что Николай держал меня.

И очень долго.

Пока мои колени не онемели, и я не стал вялым. Пока порез не перестал гореть, чесаться и сводить меня с ума.

Потом он заставил меня опереться на него и вынес из ванны, потому что я не мог стоять на ногах. Я был жалким месивом, тенью человека, и это именно то, что я, черт возьми, боялся, что он увидит.

Я ожидал отвращения или, что еще хуже, жалости, но на его лице их не было.

Он выглядел предельно сосредоточенным, когда вытирал меня насухо, помогал одеться, а потом позволил мне уснуть, пока я сжимал его в объятиях.

Мысль о том, что он может уйти, вызвала такую глубокую панику, что у меня началась гипервентиляция16. Думаю, я причинял ему боль тем, как сильно прижимался к нему, но он, похоже, не возражал. Он лишь крепче прижал меня к себе и целовал мои веки, нос, щеки, макушку — все, до чего мог дотянуться.

Тогда я наконец уснул.

На следующий день он оставил меня в покое, хотя я мог сказать, что у него было много вопросов.

Но потом я узнал, что он игнорировал меня, потому что следующей ночью дрался с моим братом.

Я просил его не делать этого. Даже умолял, но он все равно пошел на это.

Есть кое-что, чего Николай не знает, и что я держу в секрете — помимо моего поганого состояния. Его сестра Мия состоит в некоторых отношениях с моим братом.

Когда я узнал об этом, то попытался ее отговорить, но она оказалась такой же твердолобой, как и ее брат, и не стала слушать. К тому же Лэн ведет себя с ней нехарактерно навязчиво, чего он никогда не делал со своими предыдущими завоеваниями.

Поэтому я утаил это от Николая, потому что могу сказать, что он сильно зол на Лэна — и вполне заслуженно.

Но даже без этой информации он все равно продолжил бой.

Мне пришлось стоять и смотреть, как Николай и Лэн вцепились друг другу в глотки и чуть не забили друг друга до смерти.

Сказать, что я был в ярости после этого, — не сказать ничего. И не только потому, что Николай продолжал драться, несмотря на то что я умолял его не делать этого, но и из-за Лэна.

Он что-то подозревает и после боя был просто убийственным. Он не переставал спрашивать:

— Какого хрена Николай так на тебя смотрел?