Страх надежда и хлебный пудинг - Секстон Мари

Мы замолчали. Я не знал, что еще можно сказать. Молчание уже начало становиться неловким, но тут пришел Коул. Несколько минут на кухне сотворили с ним чудеса. Его глаза были сухими и ясными, а на лицо, пусть с него еще не сошла краснота, вернулась маска Идеального хозяина дома. Проходя мимо, он провел рукой по моим волосам, безмолвно благодаря за предложенный выход. Он даже не забыл принести минеральную воду.

– Держи, дорогая. – Он вручил ей стакан, но вместо того, чтобы вернуться ко мне на диван, сел напротив нее на пуфик для ног. – Если тебе что-то понадобится – что угодно, когда угодно, – только скажи.

– Коул, – тихо проговорил я.

Он выставил в мою сторону руку.

– Джонни, я знаю. – Потом – уже Тейлор – сказал: – Он беспокоится, что я куплю тебе яхту или что-то вроде того. – Он улыбнулся. – Дорогая, тебе хотелось бы яхту?

Она рассмеялась.

– Ну, в Финиксе толку от нее будет немного.

Коул смахнул волосы с глаз и обезоруживающе мне улыбнулся.

– Видишь, солнце? Беспокоиться не о чем.

– Виноват.

И все же я волновался. Не о том, что он может купить ее, но о том, что, если дело сорвется, его сердце будет разбито. Нет, я не сомневался в решимости Тейлор, однако без ее подписи на бумагах мы оставались в подвешенном состоянии.

Коул, видимо, разглядел в моих глазах беспокойство, потому что, вдруг посерьезнев, сказал:

– Джонни, я знаю. – Он вновь повернулся к ней. – Милая, я не шучу. Тебе что-нибудь нужно?

– Не в том смысле, который вы имели в виду, но, если можно, то до родов мне бы хотелось почаще с вами встречаться. Слышать ваши голоса пойдет ей на пользу, если, конечно, вы…

– Разумеется! Мы всегда дома. И я каждый вечер готовлю.

– Я не хочу навязываться…

– Глупости. Ты желанная гостья в любое время.

Тейлор, по-прежнему держа ладонь на боку, застенчиво улыбнулась.

– Она пинается. Хотите почувствовать? – Она не стала дожидаться ответа. Она взяла его за руку и положила ее себе на живот. – Вот. Подождите секунду.

Прошло больше секунды, но я даже на расстоянии понял, когда ребенок зашевелился, потому что Коул вдруг подскочил и в тот же миг радостно рассмеялся. Такого счастливого и искреннего смеха я не слышал уже очень давно.

– О боже мой, это невероятно. Джонни, иди сюда.

Я не был уверен, хочет ли Тейлор, чтобы и я трогал ее за живот, но все-таки подошел и сел у ног Коула на полу. Потом положил свою руку рядом с его, и мы принялись ждать, когда ребенок снова зашевелится. Я чувствовал себя как-то нелепо, но вот живот Тейлор дернулся, и это настолько меня поразило, что я отдернул руку назад. Мое сердце пропустило удар. Я рассмеялся, как только что Коул, и немедленно вернул руку на место. Не то чтобы я не знал о малышке внутри, но было что-то волшебное и непорочное в том, чтобы чувствовать, как она движется, понимать, что она растет в безопасности и тепле, упирается в стенки, что ее окружают, и тоже чувствует нас. Она вновь шевельнулась, и я поднял глаза. Коул смотрел на меня, и я, кажется, еще никогда не видел в нем столько надежды. В его глазах были слезы, но на сей раз он не пытался их скрыть.

Свободной рукой я обнял его и поцеловал в висок.

– Джон, – прошептал он. – У нас будет дочь.

***

Визиты Тейлор в наш дом стали нормой. Я нередко находил ее с Коулом на одном и том же месте в гостиной – Тейлор сидела в кресле, а Коул, устроившись на пуфике у ее ног, разговаривал с ее животом. Половину времени он говорил на французском, но не всегда.

– А когда тебе станет шестнадцать, – в один из дней сказал он, – я куплю тебе машину. Корвет.

– О, господи! – сказал я. – Ни в коем случае.

Он рассмеялся и продолжил ворковать с ее животом.

– Папочка прав. Это было бы жутко небезопасно, угу?