Страх надежда и хлебный пудинг - Секстон Мари

– Думаю, лучше всего мне не контактировать с вами, пока вы втроем окончательно не устроитесь. Но и потом речь, скорее, будет идти о том, чтобы проверить, правильное ли решение я приняла. Конечно, вернуть ее я уже не смогу, но я и не думаю, что у меня возникнет такое желание, потому что тоже вернусь к своей жизни. Но я могу представить, что в какой-то момент захочу узнать, как она поживает. Поэтому мне хотелось бы знать, будет ли мне позволено позвонить или даже увидеть ее, если и когда я буду готова.

Коул кивнул и покрепче за меня ухватился.

– Все, что угодно, – вымолвил он.

Мне показалось, что теперь даже Тейлор расслышала напряжение в его голосе. Она бросила взгляд на меня.

Я согласно кивнул.

– Думаю, у нас нет причин возражать против этих условий.

– Со мной будет моя подруга Ларисса, так что помощь в палате мне не нужна, но когда роды начнутся, я позвоню вам, чтобы вы были там, когда она родится на свет.

Я услышал, как Коул резко вдохнул. Я чувствовал его напряжение. И почти ощущал вкус его опасений и непреодолимой потребности в том, чтобы она наконец произнесла окончательные слова. Она сказала, что мы увидим, как малышка родится, и первыми возьмем ее на руки, и тем не менее ощущения, что все решено, не возникло. По-прежнему было чувство, что мы находимся на каком-то извращенном костюмированном прослушивании, которое в любую минуту закончится, и нас отбросит в начало. Я поспешил мысленно помолиться о том, чтобы этого не случилось, потому что не сомневался: если теперь у него отнимут надежду, это убьет его.

Коул отпустил мою руку и, словно тоже молясь, сжал вместе ладони. Потом приложил кончики пальцев к губам.

– Тейлор? – проговорил он – почти шепотом.

– Я позвоню Томасу завтра прямо с утра и попрошу его подготовить все документы.

Коул закрыл глаза, и у него перехватило дыхание. Его самоконтроль держался на волоске. Будь мы одни, он уже был бы в моих объятьях и плакал бы, вздрагивая от накопившихся беспомощности, надежды и страха, но в присутствии Тейлор он сорваться не мог. Сдерживаться, однако, ему было непросто. Его руки тряслись. Дыхание стало дрожащим и частым. Снова открыв глаза, он посмотрел на меня.

– Джонни? – прошептал он. Он обращался за помощью. Ему было нужно минуту побыть одному – совсем как в тот день, когда его обнял отец, после чего он скрылся на кухне за ненужным нам маслом. Как он прятался от матери на Рождество и как сотни раз на протяжении наших с ним отношений прятался от меня. Ему было нужно уединение, чтобы дать эмоциям выкипеть и остыть.

– Может быть, Тейлор хочется пить? – тихо предположил я.

Его глаза начали наполняться слезами, и он кивнул.

– Ты прав. Я так глуп…

– Мне сходить?

– Нет. Ты сиди. Я принесу минеральной воды…

Он уже встал и вышел из комнаты. Тейлор, проводив его взглядом, удивленно повернулась ко мне.

– Что-то не так?

– Нет, нет, все в порядке. Просто ему надо немного побыть одному. – Мне хотелось пойти за ним следом, но я знал, что правильнее будет остаться. После того, как Тейлор уйдет, у нас с Коулом будет масса времени наедине. – Спасибо вам, – сказал я. – Вы не представляете, каким счастливым вы его сделали. Мы дадим ей чудесную жизнь. Обещаю.

– Я вам верю. – Она потерла живот и улыбнулась. – Я чувствую себя такой глупой из-за того, что подумала о вас в первый раз. Поверить не могу, что я могла так ошибиться.

Я рассмеялся.

– Я рад, что вы дали нам второй шанс.

– Я тоже. – Она продолжала потирать свой живот, нажимая краем ладони на бок, словно понуждая ребенка сменить положение.

– Вам тяжело носить ее?

– Нет, но иногда она устраивается на самых неудобных местах.