Капитанский класс. Невидимая сила, создающая известные мировые команды - Сэм Уолкер (2017)

В головах у большинства из нас сидит некий старый выцветший образ великого капитана, то, каким он должен быть. Обычно это привлекательная внешне личность, с избытком наделенная такими качествами, как сила, мастерство, мудрость, харизма, дипломатичность и невозмутимое спокойствие. Таких людей должно быть не трудно заметить. В нашем воображении они предстают общительными и красноречивыми, харизматичными, твердыми, агрессивными, но милосердными и уважающими власть. Мы ждем от лидеров, особенно спортивных, что они будут преследовать свои цели с азартом и интересом, но что при этом никогда не будут отступать от принципов спортивного благородства и честной игры. Мы полагаем, говоря словами социального психолога из Стэнфорда Деборы Грюнфелд, что власть предназначается абстрактному человеку, «наделенному неким сочетанием исключительного обаяния и безжалостных амбиций, коего нет ни у кого другого из нас».

Мужчины и женщины, игравшие роль капитанов в командах первого эшелона, на первый взгляд не соответствовали этому стандарту. У них были кардинально разные уровни таланта и известности. Некоторые фамилии стали именами нарицательными; другие были очень далеки от этого. Они играли в разных командных видах спорта, каждый из которых акцентировал внимание на разных лидерских качествах. Однако, изучив черты характеров других капитанов команд первого эшелона и сравнив их с чертами Расселла, я заметил, что некоторые из них весьма отличались от того, что я рассчитывал увидеть.

Нант, Франция, 1986 год.

Ясным и прохладным ноябрьским днем новозеландские «Олл Блэкс» прибыли в Нант, чтобы сыграть там с французской национальной сборной по регби на стадионе, носившем парадоксальное название Stade de la Beaujoire – «Стадион красивой игры». Под косыми лучами осеннего солнца его белые бетонные опоры выглядели как отбеленные кости остова какого-нибудь животного.

Публика, прибывшая на стадион задолго до начала матча, была разгорячена ненавистью к гостям, люди потрясали баннерами и выкрикивали слова из «Марсельезы». Неделей ранее в Тулузе эти команды провели первую игру двухматчевой серии, предшествовавшей чемпионату мира по регби 1987 года, фаворитами которого они считались. В Тулузе «киви» устроили французам настоящую порку, они играли на кураже и доминировали в схватках, одержав в итоге победу 19:7. В ответ на это французские болельщики проводили свою команду с поля гулом негодования.

Поочередно выходя в подтрибунный туннель перед выходом на поле стадиона, французы даже не пытались скрывать свою жажду мести. Двое игроков начали обмениваться ударами головой, а другой француз стучал своим лбом по бетонной стене до тех пор, пока на лбу не проступила кровь. Их глаза были обезумевшими – по рассказам некоторых очевидцев, размером с мячик для пинг-понга. «Я уверен, они чего-то хлебнули перед матчем, – говорил новозеландец Бак Шелфорд, – и явно не апельсиновый, мать его, сок».

Несмотря на то что на момент матча Шелфорду было 28 лет и он уже имел крепкую репутацию в новозеландской регбийной лиге, остальному миру регби он был неизвестен. Уроженец сельской провинции Роторуа, знаменитой своими гейзерами и термальными источниками, Шелфорд был выходцем из племени маори, коренных обитателей Новой Зеландии. Темноволосый, с узкими глазами, выдающимися скулами и мощной челюстью, он определенно походил на регбийного капитана внешностью. Даже в спокойном состоянии его лицо излучало силу, целеустремленность и властность – или mana, как говорят на языке маори.