Флэшмен и краснокожие - Джордж Макдоналд Фрейзер (1982)

Я и сам не лучился радостью – мне представлялось, что нам предстоит встреча с вождями и их немногочисленными приспешниками, но здесь были тысячи и тысячи сиу. Слишком много, на мой взгляд.

– Чтобы договор вступил в силу, требуется одобрение трех четвертей взрослого мужского населения, – пояснил мне Коллинз. – Так что чем больше их тут присутствует, тем лучше. Вес, ясное дело, имеют только слова Красного Облака и Пятнистого Хвоста, но демократическое одобрение народа нам не помешает.

– И Эллисон собирается убедить все это множество? – недоверчиво спрашиваю я. – Боже правый, если бы он представлял, сколько усилий требуется индейцу, чтобы принять решение: вставать утром или нет?

Сам форт являл собой весьма спартанское учреждение из деревянных домов и бараков, но Энсон Миллз, комендант соседнего укрепления Кемп-Шеридан, прибыл с женой, чтобы радушно встретить нас, а Элспет была слишком возбуждена, чтобы обращать внимание на отсутствие городских удобств.

Миллзы устроили праздничный обед в день нашего приезда, на который пригласили вождей для неформального общения. К моему удивлению, Элспет нарядилась в самое простенькое из своих платьев, не надела украшений и уложила волосы в строгий пучок. Она объяснила свое поведение тем, что не намерена затмевать хозяйку, миссис Миллз, «и кроме того, я знаю, как ты оцениваешь наше положение здесь, дорогой – ведь у нас нет официального статуса и нам ни к чему выставляться напоказ». Удивительно здравое суждение с ее стороны: она понимала, что я не более чем спутник, которого члены комиссии могут найти полезным. Мое участие сводилось к тому, что я просто слушал, отвечал на вопросы, задаваемые иногда Эллисоном, и болтал с генералом Терри, военным представителем. Последний был высоким, добродушным и обходительным малым. В прежние годы он работал адвокатом (выпускник Йеля, надо полагать), пока Гражданская война не превратила его в солдата. Я нашел его человеком умным и обладающим более широким мышлением, нежели большинство военных предводителей янки. Другими светочами комиссии являлись Коллинз и священник.

Вожди прибыли на обед при полном параде – в кожаных куртках и с перьями. Их было шестеро во главе со знаменитым оглала Красное Облако – хмурым дикарем, с лицом, настолько суровым, что из него можно было высекать искры кремнем. Из прочих имен мне запомнились только Стоящий Лось и Белый Гром. Ну и, конечно, возвышаясь над всеми, роскошный в своей белоснежной рубахе и с одним орлиным пером, перед нами предстал широко известный любитель «живых картин» и покровитель бурлеск-театров Лупа. При виде меня его черные глаза на миг расширились; потом он поклонился и зарокотал, здороваясь с Элспет. Та приветствовала вождя, небрежно протянув руку и холодно улыбнувшись, что встревожило меня сильнее, чем если бы она открыто заигрывала с ним.

Обед получился сдержанный. С самого начала стало понятно, что вожди недовольны и не находятся в согласии между собой. Меня усадили между Красным Облаком и Стоящим Лосем, чтобы сполна использовать мой лингвистический дар. Бросая на меня подозрительные взгляды, Красное Облако односложно отвечал на пространные заверения в дружбе, расточаемые через мое посредство Эллисоном и другими членами делегации. Подозрительность и враждебность расползались от индейцев, словно туман, и к десерту мы уже чувствовали себя, как на валлийских похоронах. Вожди хранили молчание, Эллисон обиженно дулся, священник расстраивался, Миллз старался сгладить углы, а его жена, бедное создание, не находила себе места, нервно теребя руками скатерть. Первый раз я возблагодарил Бога за то, что он наделил Элспет даром безостановочно болтать ни о чем, обращаясь ко всем присутствующим по очереди и не обращая внимания на молчание собеседника. Из индейцев один только Пятнистый Хвост отвечал ей, но и то лишь общие любезности – ему сейчас было не до флирта.