Последняя принцесса Индии - Мишель Моран (2015)

– Генерал-губернатор говорит, что мой сын унаследует собственность моего мужа только тогда, когда «войдет в возраст». Мне нужна эта собственность. А еще я хочу, чтобы меня избавили от долгов Джханси. Генерал-губернатор утверждает, что я должна ему тридцать шесть тысяч рупий, которые якобы задолжало княжество на момент, когда здесь сменилась власть. Это чудовищная несправедливость. Что мне делать?

– Послать в Англию адвоката, – тотчас же ответил офицер.

– В Англию?

По реакции рани я видела, что она рассчитывала совсем на другой ответ.

– Да. Надо послать к королеве законника и добиваться отмены аннексии.

– Надо послать Умеша Чандру, – предложила Кахини. – Он бенгалец.

Бенгальцы славились своей искушенностью и образованностью. Если кто и мог произвести на королеву благоприятное впечатление, так только бенгалец. Рани согласилась.

Но по прошествии двух месяцев из-за моря пришла весть, что Умеш Чандра, потратив шестьдесят тысяч рупий, ничего не добился. Все собрались в зале дурбара. Присутствовали советники рани и ее отец Моропант. Рани вслух зачитала письмо. Надежду на лице последнего быстро сменил гнев.

Я сделал все, что было в моей власти, Ваше Высочество, однако английская королева не пожелала даровать мне аудиенцию. Опасаюсь, что эта поездка окажется безрезультатной. Королева не считает наш случай заслуживающим своего интереса.

– Не заслуживающим интереса! – взревел Моропант. – Не заслуживающим ее интереса!

– Ваше Высочество! – обратился майор Эрскин. – Королева редко удовлетворяет просителя с первого раза…

Рани кивком дала понять, чтобы англичанин продолжил.

– Я здесь чужак, но мне кажется, что женщины из дурга-дала образованны и независимы. Я бы советовал направить в Англию именно их. Королева не откажет в аудиенции столь необычным особам.

Советники рани заговорили одновременно. Одно дело – создать вооруженный отряд из женщин в своей стране, но совсем другое – послать их за море, на чужбину. Мужчин, которые выезжали за пределы Индии, редко с радушием встречали в их родных деревнях, ибо они зачастую становились носителями весьма радикальных идей. Считалось, что дальнее путешествие накладывает на них порчу. Никто не знал, какое зло они могут привезти с собой из дальних стран. То, что предлагал майор Эрскин, было не просто радикальным, это считалось опасным.

Я видела следы сомнений на лице рани.

– Вы считаете, что королева не откажет моим женщинам в аудиенции?

– Если они переплывут океан и прибудут к ее двору, она не откажет, – заверил ее Эрскин.

– Я бы отправилась в путешествие сама, но есть претенденты на мой трон. В отсутствие рани они не преминут заявить свои права на ее имущество.

Она посмотрела на отца.

– До Англии сорок пять дней плаванья по морю, – заметил он. – За это время возможны тысячи перемен.

– Неужели ты позабыл, что раджа сказал мне перед смертью?

– Он говорил о разумном риске, но разве такой риск можно назвать разумным? – возразил Моропант.

– Тогда я пошлю Ситу и Джхалкари… если они согласятся поехать.

Все в зале уставились на нас. У меня внутри, казалось, образовался комок, настолько твердый, что, притронься я сейчас к своему животу, то наверняка ощутила бы его. Одно дело – читать о других странах, и совсем другое – путешествовать там. Я подумала о папе и Анудже. Они будут ужасно волноваться за меня. А что скажут в Барва-Сагаре? Смогу ли я после этого показаться в родной деревне? Наверняка это зависит от того, что скажет британская королева.

Джхалкари ответила не задумываясь:

– Я еду.

Лица всех собравшихся обратились ко мне.

– Я тоже еду.

– Им понадобится сопровождение, – заявил Моропант, – по меньшей мере дюжина мужчин.

– Я пошлю Арджуна, – сказала рани. – Арджун учился в школе англичан. Он понимает по-английски.