Медный всадник - Полина Саймонс (2001)

– Угу, – буркнула Татьяна, безуспешно стараясь поджать губы.

– Видишь, я и пытался доказать Диме выгоду всего предприятия. Если бы все удалось, он бы стал сержантом. Чем выше ты поднимаешься, тем дальше оказываешься от линии фронта.

– Верно, но он так узколоб!

– Хуже того, его послали с Кашниковым в Тихвин. А вот Маразов сменил меня в Карелии и теперь уже старший лейтенант. А Диму переправили на барже через Ладогу вместе с десятками тысяч других солдат под пушки Шмидта.

Татьяна слышала о Тихвине. Советские войска еще в сентябре отбили его у немцев и сейчас отчаянно боролись за каждую пядь земли, чтобы не дать врагу перекрыть водный путь по Ладоге – единственный, откуда еще поступали продукты в осажденный город.

Она уже не улыбалась.

– Жаль, что Дмитрий не согласился. Повышение бы ему не помешало.

– Еще бы!

– И может, если бы он стал героем, – так же спокойно продолжала Татьяна, – тебе не пришлось бы жениться на моей сестре.

Лицо Александра мгновенно погасло.

– Ох, Тата…

– Но как бы то ни было, – перебила она, – ты капитан, а он в Тихвине. Теперь тебе придется жениться на Даше, верно?

Она смотрела на него прямо и немигающе. Александр устало потер глаза черными от грязи руками. Татьяна никогда не видела его таким грязным. Она была так занята мыслями о себе, что совсем забыла о нем.

– Шура, что я делаю? – с отчаянием выкрикнула она. – Прости, прости! Пойдем домой. Умоешься, отдохнешь. Можешь даже искупаться. Я нагрею тебе воды. Сварю кашу. Пойдем.

Она хотела добавить «родной», но не осмелилась.

– Женись на Даше, – едва не вырвалось у нее. – Женись, если это поможет тебе жить.

Александр не шевельнулся.

– Пожалуйста. Шура.

– Погоди.

Он нерешительно прикусил губу.

– Ты сердишься на меня из-за отца?

Он не спорил, не ссорился, не утверждал, что ни в чем не виноват. Просто молча взваливал очередную ношу на плечи и продолжал путь. Что ж, его плечи достаточно широки, чтобы вынести и не такую тяжесть, включая все беды Татьяны, и, как ни странно, видя, что он гнется под бременем, она чувствовала некоторое облегчение. Пусть даже за счет Александра. Но все равно теперь она не одна. Она хотела утешения? Вот оно.

– Нет, Шура. Никто не сердится. Они будут счастливы, что ты жив.

Александр поднял на нее глаза:

– Я не спрашивал о них. Ты сердишься на меня?

У Татьяны сжалось сердце. Этот человек, посылающий солдат в атаку, отвечающий за их жизни, нуждается в ней. Если его ранят, она сможет наложить повязку. Если он голоден, она его накормит. Если хочет поговорить с ней, вот она, рядом. Но сейчас ее Александру грустно. Она хотела объяснить, что сердится вовсе не из-за отца. Но не могла, потому что стремилась утешить. Только не видеть печали на его лице!

Она молча взяла его руку, исцарапанную, с грязными ногтями, но теплую и сильную.

– Нет, Шура. Конечно, я не сержусь на тебя.

– Я просто хотел, чтобы тебе ничто не грозило. Ничто. Вот и все.

Татьяна бросилась ему на шею.

– Знаю. Но все будет хорошо, – пробормотала она, уткнувшись головой в его шинель и задыхаясь от счастья, такого огромного, что казалось, ноги сейчас подогнутся и она упадет.

Александр откинул волосы с ее лба, прижался губами к подживающей ране и прошептал:

– Не вырывайся, как всякий раз, когда я тебя касаюсь.

– Ни за что, – пообещала Татьяна, закрыв глаза.

3

– Смотрите, кого я нашла! – воскликнула Татьяна, втаскивая в комнату Александра.

Даша, взвизгнув, метнулась к нему.

Татьяна пошла кипятить воду. Она отыскала мыло, чистые полотенца и бритву, и Александр смог наконец искупаться.

– Тепло? – окликнула она из кухни, где на всякий случай кипятила еще воду.

– Совсем нет, – донесся до нее смеющийся голос. – Принеси еще кувшин, Танечка!

Улыбаясь и краснея, Татьяна попросила Дашу принести Александру воды.