Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

Сочельник, Рождество и Новый год мы праздновали во дворце Уайтхолл. Роберт, не покладая рук трудившийся королевским конюшим, с головой ушел в работу. Все это время – с того момента, как я просыпалась, и до тех пор, когда опускала голову на подушку, уже за полночь, – я наслаждалась пышными празднествами. Устраивались роскошные банкеты и маскарады, мы играли, пели и танцевали, проводили рыцарские турниры и бескровные бои. А подарки! Я получила уйму подарков от ищущих моей благосклонности поклонников, близких друзей, верных почитателей и чужеземных послов, преподносивших мне щедрые дары от имени своих повелителей. «Я нужна им всем!» – кричала я, касаясь копии рубинового ожерелья, подаренного Филиппом. На моей руке, защищенной плотной кожаной перчаткой, гордо хлопал крыльями и звенел привязанными к когтям колокольчиками специально обученный сокол, которого прислал мне герцог Пруссии. Поднеся правую руку к глазам, я полюбовалась огромным роскошным сапфиром, который преподнес мне убеленный сединами, но от того не менее настойчивый граф Арундел, и изумрудным браслетом от графа Шрусбери, которого я за глаза прозвала за его робость Трусбери. Мои роскошные волосы, покрытые сеточкой из золотых нитей и жемчуга, венчала шляпка, украшенная перьями и лихо заломленная набок, – ее я получила от любезного сэра Уильяма Пикеринга. А на плечах у меня красовались подаренные принцем Швеции Эриком роскошные собольи меха, такие длинные, что свисали до самого пола.

Роберт заключил меня в объятия, снял с руки птицу и не слишком учтиво кликнул сокольничего, чтобы тот унес своего подопечного обратно в конюшни.

– Когда тебе было всего восемь, – начал он с нежной, чувственной улыбкой на устах и искрами в черных очах, – ты как-то заявила мне, причем с глубочайшей уверенностью, что никогда не выйдешь замуж.

– А я и не выйду, – заявила я, высвобождаясь из его рук. – Я ничего не забыла.

– Но ты ведь теперь королева, – настаивал Роберт, – и должна заботиться о продолжении рода…

– Ах, Роберт, оставь эти разговоры! – раздраженно воскликнула я, пряча руки в муфту из собольего меха, украшенную россыпью бриллиантов, – еще один подарок Эрика Шведского. – Пожалуйста, хоть ты не напоминай! Замужество, замужество, замужество! Я от Сесила только это и слышу, весь мой совет твердит о том же вместе с фрейлинами и послами, да что там они – того требует весь мой народ! Все хотят знать, кого я выберу себе в мужья, а главное – когда я это сделаю. Все вы хотите, чтобы я вышла замуж да качала колыбель, рожая одного ребенка за другим, дабы подарить Англии побольше наследников. Но всем вам я скажу одно: никогда! Я скорее в монахини постригусь, чем стану чьей бы то ни было женой!

Роберт подошел ко мне и снова заключил в объятия, приникнув губами к моей шее.

– А ты помнишь, что я ответил тогда той решительной восьмилетней девочке? – спросил он.

– Конечно, – улыбнулась я, – ты сказал, что напомнишь мне об этих словах, когда мы будем танцевать на моей свадьбе.

Вдруг посерьезнев, Роберт взял меня за руки, согревшиеся в меховой муфте, сверкающей бриллиантами под лучами солнца, пробивавшимися через оконное стекло, и встал передо мной на колени. Он пристально посмотрел мне в глаза и проникновенно заявил:

– Я бы хотел напомнить тебе о тех сказанных в детстве словах, танцуя с тобой на нашей свадьбе.

– На нашей свадьбе? – взволнованно повторила я, отпрянув от него. – Но, лорд Роберт, – взяла я деловой тон, – едва ли такое возможно, ведь у вас уже есть жена, пускай она и живет припеваючи в тихой деревне, если верить вашим словам.