Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

Беспрерывно всхлипывая, я попыталась уснуть, но не смогла забыться даже в беспокойной дреме. Я все время видела один и тот же сон: я плавала в ледяном голубом озере и мое русалочье платье и украшенные жемчугами волосы тянули меня на дно. Я погружалась все глубже и глубже, отчаянно пытаясь всплыть на поверхность и глотнуть спасительного воздуха, но мои руки и ноги безнадежно запутались в ворохе бесчисленных юбок. И тогда я, собрав остаток сил, потянулась руками к поверхности, но они коснулись… холодного льда! Твердого, крепкого льда! Все озеро покрылось льдом! И сквозь него, словно сквозь покрытое морозными узорами стекло, я видела, как по зеркальной глади скользят угрюмые жрецы, торжественно певшие что-то на латыни. Я не понимала ни слова, но каким-то невообразимым образом точно знала, что они читают заклятия, пытаясь заточить мою бессмертную душу в плен этих ледяных вод на целую вечность. Я закричала, хоть и была под водой, – во сне может случиться любая странность! – но никто меня не услышал. Я окончательно запуталась в юбках, они облепили мои ноги и стали душить меня вместе с нитями блестящего жемчуга и кристаллов, удавкой стягивавшихся на моей шее. Мне было нечем дышать. Как бы сильно я ни стучала по льду, он никак не хотел разбиваться, и никто не слышал моих криков. Я знала, что заперта в этой ловушке навеки!

С душераздирающим криком, напугав саму себя, я вскочила с кровати. Я боялась, что в мои покои сбежится половина обитателей особняка, которые, услышав мой леденящий душу вопль, наверняка решили, что меня убивают. Выходит, я вновь опозорилась, в очередной раз привлекши внимание к своей персоне.

Первым на моем пороге появился сам сэр Ричард Верни в черном бархатном халате и домашних туфлях. Держа в руках изящный канделябр, он ворвался в мои покои без стука, поправляя на ходу слегка растрепавшиеся после сна волосы, вороновым крылом упавшие ему на лоб. Он остановился у изножья моей кровати и снисходительно взглянул на мое измятое платье, кристаллы на котором ярко сияли в свете свечей. Мое опухшее от слез лицо превратилось в красную маску, покрытую разводами синей, зеленой, розовой и черной краски. Он пристально смотрел на меня своими холодными, как у ядовитой змеи, глазами, пока не заметил столпившихся за его спиной заспанных слуг, которые с любопытством заглядывали в мои покои. Он велел им возвращаться в свои постели, объяснив этот полуночный крик тем, что «леди Дадли приснился кошмар». «Снова», – многозначительно добавил он, потому как я и впрямь не в первый раз среди ночи будила весь дом своими воплями.

Роберт уже давно уехал. Он умчался в Лондон сразу после того, как вышел из моих покоев. Ускакал к своей ненаглядной Елизавете, к этой холодной, элегантной и самоуверенной королеве, не думая о своей бедной чувствительной деревенской девочке, увешавшейся бусами и разрисовавшейся яркими красками, чтобы притвориться той, кем она не является. Я ведь только хотела доказать ему – и ей тоже! – что, как и она, могу красоваться на придворных празднествах и танцевать на маскарадах. Но и в этом я не преуспела, оплошала в очередной раз. Когда сквозь узкие стрельчатые окна особняка проникли первые лучи солнца, Пирто молча приготовила для меня ванну и помогла мне снять русалочье платье.

– Тебе станет намного легче, милая, – с улыбкой сказала она, кивком указывая на парующую ванну, наполненную горячей водой с розовыми лепестками, лавандой и ромашкой.

Когда нянюшка помогла мне избавиться от тугого корсета, я заметила, что ямка на моей левой груди выглядит теперь иначе. Это была не вмятина, а небольшая припухлость – размером с кончик моего пальца. Крошечная ложбинка почему-то решила стать опухолью! Смирившись с неизбежностью изменений в моем теле, я быстро погрузилась в обжигающую воду, мечтая поскорее забыть об этом тревожащем меня изъяне, как о страшном сне.