Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

Пока я томилась в плену в Комптон-Верни, изнывая от невыносимой боли в груди, о чем никто, кроме верной Пирто, не знал, мои сводные сестры упорно слали мне письма, в которых журили за то, что я не исполняю свой супружеский долг. Я должна быть при дворе, заявляли они, улыбаться и «сиять подле своего супруга». Они сообщили мне о чудном домике в Кью, который Роберту подарила королева. Этот небольшой особняк все называли Маслодельней – когда-то именно оттуда в королевский дворец поставляли масло, сыр и сливки. Мои надоедливые сестрицы настаивали на том, что я должна наконец забыть о своих бесконечных капризах, что я больше не та маленькая девочка, которую холил и лелеял отец. По их мнению, я должна жить в великолепном лондонском особняке, как и положено жене лорда Роберта. «Будь я на твоем месте, вот как бы я поступила», – писала мне Френсис. «Я бы ни за что не позволила другой женщине занять почетное место супруги лорда Дадли, пускай эта разлучница и сама королева английская!» – вторила ей Анна. Они хором твердили, что я позорю род Робсартов, прячась в деревне, как будто меня стыдно представить ко двору, как будто я какая-нибудь заикающаяся дурында, горбатая карлица или безумица. «Это уму непостижимо!» – возмущалась Анна. «Попомни мои слова, – подхватывала Френсис, – нужно бороться за свое место под солнцем!» Должно быть, и до них дошли слухи из Лондона – они разлетелись по всей стране, словно чума, и наверняка последуют дальше, передаваемые из уст в уста путешественниками. «Если бы ты находилась рядом, была бы ему хорошей женой, этого бы не произошло», – уверяли сестры. Во всем случившемся была виновата только я, Анна и Френсис каждую нашу беседу завершали этой простой истиной. С тех пор как я вышла за Роберта, все наши разговоры или переписка изматывали меня так, что я буквально падала без сил. И если сразу после этого я смотрелась в зеркало, то все, что я видела, – это слово «НЕУДАЧА», написанное у меня на лице. Оно всякий раз выскакивало из ниоткуда, вышибая из меня дух.

Только мой свободный брат, Джон Эпплъярд, считал, что я – верная жена, покорная воле своего супруга. По его словам, я всегда знала свое место и не пыталась перечить мужу. Я была «образцом послушания, мне должны были подражать все остальные жены». Роберт всегда помогал ему деньгами, присылал роскошную мебель, знакомил его с влиятельными людьми при дворе и даже похлопотал, чтобы брата назначили шерифом графства Норфолк. Джон стал гордо именовать себя одним из последователей Роберта и тоже никогда ему не перечил. Возможно, я выражусь грубо и даже вульгарно, но, как говорят простые люди, Джону казалось, что у Роберта даже дерьмо не воняет. Так и было… Роберт мог отходить меня хлыстом по спине, мог пустить меня, словно Гризельду, по пыльной дороге в одной рубахе и босую – Джон и слова поперек не сказал бы, лишь кивал бы и соглашался, что это – наиболее подходящее для меня наказание. Роберт знал, чем купить его верность, да и не только его: когда моего мужа подводило природное обаяние, в ход шли подарки, деньги, земли и титулы. Душу Джона он и вовсе мог бы выменять на свой старый розовый парчовый камзол, так сильно брату хотелось втереться в доверие к нужным людям.