Мир, который сгинул - Роберт Хайнлайн (1951)

Мы погрузились в Гонзов драндулет и едем в бар «Туз бедер» – по одному названию вы догадались, что расположен он в плохом районе. Но вы ошиблись. Хорошего района в Матчингеме нет, а если б и был, «Туз бедер» находился бы там. Название содержит нехитрую игру слов (каламбур не каламбур, но что-то вроде), а столь возвышенный юмор – прерогатива матчингемской элиты.

По главной улице сразу видно, как здешний народ проводит время. Женская половина пляшет голышом перед мужской (со статистической изменчивостью, обусловленной наличием меньшинств), трудится в разнообразных закусочных или играет в кинематографических фантазиях с лаконичными названиями. Некоторые жители промышляют телесной коммерцией самого древнего и простого сорта. Порнолавки Матчингема подчиняются строгой иерархии непотребства: начиная от почти пушистого эротикориума (рассчитанного на туристов, если они вообще тут бывают, или на двух-трех женщин, для которых секс еще отдых, а не работа), скромных вывесок «ЖЕСТКОЕ ПОРНО!» и самовосхваляющих «ЭКСТРЕМАЛЬНО ЖЕСТКОЕ ПОРНО!!!» и заканчивая утехами, обозначенными столь же недоступным человеческому пониманию жаргоном, как второй закон Ньютона. В глаза бросается невзрачный магазинчик с пыльными витринами и блеклой вывеской, нарисованной от руки. Он стоит сразу за громадой, щеголяющей огромной неоновой вывеской: женщина пытается проглотить голову анаконды (характерные пятна удивительно точно прорисованы сиреневыми трубками), при этом друзья-ковбои колотят ее чем-то напоминающим морские звезды. Несмотря на ограниченность в средствах, Матчингем столь искушен во всевозможных сексуальных извращениях, что мог бы потягаться даже с богатым университетским городом. Но и для этих провинциальных калигул вывеска на маленькой лавке вопиюще похабна. Она гласит: «Откровенные эротические фильмы – с сюжетом!!!»

Увидев возмутительную надпись, путник тут же поднимает воротник пальто, отводит глаза от пыльной витрины и переходит улицу. Почтенные проститутки, точно иерусалимские монахини, вздергивают носы. Стыд-позор! Подумать только – сюжет! Отбросы, грязь! За кассой, поджидая тщательно замаскированных ночных клиентов, сидит угрюмый и чрезвычайно некрасивый подросток.

Сразу за этим непотребством и прячется «Туз бедер» – огромная пирамида мертвому богу вожделения. Между баром и лавкой, торгующей сюжетным порно, есть небольшой переулок, и его название отличается от названия главной улицы, то есть «Туз бедер» – не часть этой подвижной шкалы греха, а начало новой дороги невинности, идущей отсюда и до поворота («Искупайте любую цыпочку на ваш выбор!»), за которым таятся столь черные фантазии, что лучше их не озвучивать. Фасад бара украшен мясистыми женскими ножками из папье-маше, самое интересное место прикрыто игральной картой. Такое ощущение, что на бар после тяжелой трудовой ночи уселась огромная проститутка, и стена, не выдержав груза, скинула ее назад. Ремешки туфель врезались в ее распухшие лодыжки, одна из которых нависла над перекрестком, точно заградительный аэростат, расшитый блестками. Если я войду в дверь, то наверняка окажусь с глазу на глаз с падшей женщиной, и ее огромные шары, несомненно, будут налиты кровью, а в самом баре будет стоять запах ее перегара. Да, я еще не встречал менее женского заведения. Так могут думать только мужчины, да и тех единицы.

У входа образовалась очередь. Посетители – верзилы с бычьими шеями и плечами, в синих тряпичных кепках и рабочих джинсах. Через минуту до меня доходит, что это не очередь, а какая-то потасовка или наркосделка, – словом, нам туда не надо. Мы проходим вдоль канатного ограждения (есть даже красная дорожка, но она выглядит так, словно ее содрали с туши убитого отеля), у дверей нас осматривают и пропускают вышибалы (Сэмюэль П., кажется, знает одного из них), и мы попадаем внутрь.