Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим (1972)

День обращает в бегство рать ночная

И солнце угасает, отступая.

Пошла царевна, пламя развела.

Ночь, — скажешь, — загорелась, как смола!

Вдруг слышит, — не кувшин звенит ли медный?

То Рахша топот, звон копыт победный!

Рустам освобождает Бижана из заточения

Рустам облек в кольчугу мощный стан,

Стянул ее завязки Тахамтан.

Он обратил к Йездану взор открытый,

Он попросил опоры и защиты.

Сказал: «Бижана я хочу спасти,—

Да слепнет недруг на моем пути!»

Семь витязей своих собрал он вместе,

Велел им опоясаться для мести.

Помчались, чтобы уничтожить зло,

Под каждым — тополевое седло.

Был впереди Рустам, пред ними — пламень,

Который озарял Аквана камень.[42]

Когда они подъехали к костру,

Увидели и камень и нору,

Сказал Рустам блистательной дружине:

«Лицо земли топтать мы будем ныне.

За труд возьмемся с пылом боевым,

От камня вход в тюрьму освободим».

Семь витязей сошли на землю живо,

Чтоб камень отвалить морского дива.

Изнемогли в поту, в грязи, в пыли,

А камень с места сдвинуть не могли.

В бессилье задыхался каждый воин,

И только этот камень был спокоен.

Рустам сошел с коня и сделал шаг,

Заткнул подол кольчуги за кушак,

Молясь творцу, чтоб силу зла низринул.

Уверенно он камень с места сдвинул,

Забросил в лес китайский, далеко,—

Земля, дрожа, вздохнула глубоко.

Воззвал к Бижану, что познал мученье:

«Как чувствуешь себя ты в заточенье?

Ты мог от мира столько взять услад,

Но кубок взял, в который налит яд!»

Бижан ему ответил из колодца:

«Был труден путь в Туран для полководца?

Явился ты, — расстался я с бедой:

Весь яд вселенной стал живой водой!

А я живу, почти не видя хлеба,

Земля железом стала, камнем — небо.

Уже я смерти ждал, я изнемог

Из-за обилья горя и тревог».

Сказал Рустам: «Страдать не будешь боле,

Тебя всевышний вырвал из неволи.

Теперь, безгрешный, чья душа честна,

Есть просьба у меня к тебе одна.

Даруй Гургину светлое прощенье,

Да не живет в твоей душе отмщенье».

Сказал Бижан: «Ты разумом богат,—

Узнай, как предо мной он виноват!

Не знаешь ты, всесильный, величавый,

Какой вкусил я от него отравы!

Пусть попадет мне в руки прежний друг,—

Не вырвется Гургин из этих рук!»

Рустам воскликнул: «Если, злоедушен,

Моим словам не будешь ты послушен,

Оставлю я тебя, вернусь домой,

А ты сгниешь, замученный тюрьмой»,

Услышав речь Рустама, заключенный

Издал из глубины темницы стоны:

«Забыл я, каково сиянье дня,

Нет витязя несчастнее меня:

Я должен даже в этот день безвинно

Стерпеть коварство и простить Гургина!

Ну что ж, его прощаю навсегда,

Ушла из сердца моего вражда».

Тогда Рустам аркан закинул в яму,

И вот Бижан, в цепях, предстал Рустаму:

Он грязен, как дикарь, и волосат,

И гол, и ногти длинные торчат.

Все тело в язвах гнойных и кровавых

От кандалов — железных, острых, ржавых.

В оковах тело с головы до пят,—