Танцующая в Аушвице - Паул Гласер (2010)

Но однажды чуть не случилась беда. Джон заболел отитом, настолько серьезно, что возникла угроза менингита. Без операции было уже не обойтись, и Джона срочно повезли в больницу. С помощью подпольщиков его удалось пристроить в госпиталь Святого Иосифа в Эйндховене. Разумеется, по поддельному удостоверению личности. Только старшая медсестра отделения, монахиня, знала, кто он такой на самом деле, и заботилась о нем, как о родном. Врачи и прочий медицинский персонал лишних вопросов не задавали, они лишь оказывали Джону медицинскую помощь. И тем не менее напряжение не спадало, поскольку местная власть и немцы держали под контролем даже больницы, а среди врачей, медсестер и санитаров всегда могли оказаться предатели. В итоге Джон отказался от больницы в Ден-Босе, куда его планировали перевести, так как до него дошел слух, что тамошний врач выдал властям пациента-подпольщика. С повязкой на ухе Джон сел на велосипед и отправился в Пейл. Однако для надежности некоторое время укрывался по другому адресу: никогда ведь не знаешь наверняка, мало ли кто проболтается. И лишь когда пару недель спустя волнение на побережье улеглось, Джон вернулся в свое постоянное убежище.

У нас в Наардене все хорошо. Мама по большей части остается дома, я же часто выхожу в город. Под маской Лии Донкерс это совсем несложно. Играю по соседству в теннис — ракеткой, которую я забираю у Элизабет в Тилбурге. Она рассказывает мне, что дела у Джона обстоят неплохо. В Тилбурге я беру деньги, оставленные отцом в тайном местечке на ткацкой фабрике. Отцу в лагере они сейчас ни к чему, брату — тоже: он работает на ферме за еду и ночлег. А вот нам с матерью они пригодятся, так, во всяком случае, я считаю. Пока мы живем вполне прилично. Свой двадцать восьмой день рождения я не праздную. Да и что там праздновать, когда отец с Джоном далеко, а все мои друзья остались в Ден-Босе? Кроме того, в моем паспорте теперь значится имя Лии Донкерс, а у нее совсем другой день рождения. Мы с мамой выпиваем по бокальчику вина. Какие у нас теперь отношения с Эрнстом, я не знаю. В письме я описала ему все, что происходит с моей семьей, а также сообщила, что сейчас мне нужно позаботиться о матери. Как только все устроится, я постараюсь добраться до Швейцарии.

Через неделю из больницы выходит Кейс. По его словам, он был уволен из отеля “Бос ван Бредиус” по причине болезни.

Хотя нас это несколько удивляет, мы принимаем его объяснение на веру. Кейс говорит, что вернул выручившей его девушке 350 гульденов, но он должен еще несколько сотен гульденов мефрау Колье, снявшей их со своего пенсионного счета. Сейчас он совершенно на мели, а потому просит меня дать ему в долг еще 350 гульденов. При этом Кейс намекает, что должен провернуть кое-какие “делишки”, и обещает вернуть мне деньги в течение двух недель. И я одалживаю ему еще 350 гульденов. Засим он испаряется — уезжает в Сустдейк, к каким-то друзьям своей матери, чтобы там на недельку залечь на дно и набраться сил.