Танцующая в Аушвице - Паул Гласер (2010)

Дней десять спустя в дверь дома Колье стучится представитель налоговой службы. Дома ли Кейс, интересуется он. Несмотря на многократные напоминания, тот так и не погасил большую налоговую задолженность. Человек кипятится и желает начать описывать имущество Кейса немедленно. Я собираюсь с духом и звоню друзьям Кейса в Сустдейк. Однако мне сообщают, что он там даже не появлялся. Когда я рассказываю об этом господину Колье, тот сознается, что знает, где Кейс на самом деле. Оказывается, десять дней назад тот окопался в отеле “Ян Табак” в Бюссуме. Я просто взрываюсь от ярости. Во время обеда отправляюсь туда. Его нет на месте, но мы долго беседуем с одной из официанток — и та рассказывает мне, что у нее Кейс тоже одолжил 100 гульденов. На прошлой неделе она должна была платить по счетам и поэтому настойчиво попросила вернуть ей деньги. Кейс в очередной раз ей что-то наплел. Девушка сидит передо мной, вытирая слезы. Кейс частенько заглядывает в “Рюттен Райдо” в Бюссуме, говорит официантка. Это такой бар, где встречаются контрабандисты. Там играют в карты и пьют. Пару дней назад, рассказывает она, Кейс закатил там дорогущий ужин для четырех медсестричек, ухаживавших за ним в благотворительной больнице. А на следующий вечер с какой-то брюнеткой махнул на такси в Амстердам и ночью оттуда не вернулся… Плакали мои денежки, понимаю я.

Присев за столик на террасе отеля “Бос ван Бредиус”, я собираюсь выпить кофе и подзываю официанта. Его же я расспрашиваю о Кейсе.

— А тот симпатичный бармен, он сегодня не работает? — интересуюсь я.

— Нет, мефрау, он теперь в отеле “Ян Табак”.

— Вот как? А почему не здесь?

— Он обокрал хозяина, мефрау…

Я допиваю свой кофе и возвращаюсь к матери. Теперь я точно села в калошу. А моя бедная мама, неужели при всех ее бедах и тревогах я буду огорчать ее еще и этим? Этого нельзя делать ни при каких обстоятельствах. И я ничего ей не рассказываю.

Через неделю вдруг объявляется Кейс. Милый и доброжелательный, как всегда. Денежки тю-тю, сообщает он мне, пока я ничего не могу тебе отдать. И снова обещает вернуть долг через две недели. Я ничего не говорю ему о том, что мне про него известно, и на все его обещания реагирую холодно.

Вскоре из трудового лагеря Хейно мы получаем письмо от отца. Для безопасности он отправляет его на адрес семейства Колье, но на имя некоего г-на де Вита. Это его первое письмо из лагеря, и в нем он использует имена, о которых мы заранее договорились и под которыми скрываемся мы сами. Он спрашивает о своей семье и пишет об этом так:

Дорогой друг!

Наверняка вы знаете, что я нахожусь здесь. Надеюсь обратной почтой получить что-нибудь из съестного. Хорошо бы вы побеспокоились о большом рюкзаке, он мне срочно нужен. Есть надежда, что некоторое время я еще проведу здесь. Напишите мне хотя бы письмо. Как обстоят дела у мефрау Ван Морсел, а также у Лии с Яном? Я стараюсь бодриться, поскольку хочу вернуться назад.

Всего наилучшего!

Под именем Лии Донкерс я отправляюсь в лагерь Хейно. Как голландке арийского происхождения мне удается получить разрешение навестить бывшего коллегу — так я называю отца. Он должен работать на ферме. Многие мелкие фермеры в надежде увеличить свои доходы записываются в Национал-социалистическое движение. Это дает им право по дешевке привлекать на работу заключенных. Конная жандармерия обеспечивает охрану заключенных, работающих в поле, а немцы за использование заключенных в качестве дешевой рабочей силы получают от фермеров свой процент.