Возвращение Сэмюэля Лейка - Дженни Вингфилд (2011)

Сван, которая при слове «нельзя» принималась спорить до хрипоты, на этот раз промолчала.

– Знаю, тебе неспокойно за Блэйда, – продолжала Уиллади. – Нам всем неспокойно. Но это не повод уйти в себя, отгородиться от мира. Так нельзя.

Сван отвернулась.

Уиллади подошла к ней. Она не пыталась обнять дочь, привлечь к себе. В эти дни Сван отталкивала всякую протянутую руку, и ее можно понять. Иногда чувство утраты так сильно, что любое утешение кажется оскорблением.

– Вот список дел. – Уиллади положила на подоконник листок. (В кармане передника у нее было еще два, для мальчиков.) – Как управишься, возвращайся сюда и грусти до ужина, если хочешь.

Детям не поручали никакой работы по дому с того дня, как появился Снеговик, и Уиллади решилась на крайнее средство – снова загрузить их делами. Правду сказать, она мечтала, чтобы их детство было как бесконечное лето, полное сказок, игр и чудес. Нынешнее лето тоже выходило бесконечным, но совсем по-иному. Бесконечным потому, что дети вновь и вновь прокручивали в головах одну и ту же страшную сцену. Может, если у них появятся обязанности, будет повод думать о чем-то еще?

И дети помогали по хозяйству, не переставая думать о Блэйде Белинджере.

Однажды вечером Сэмюэль застал Сван одну в кресле-качалке Каллы и попросил прощения за то, что невнимательно слушал, когда она завела речь о колокольчиках. Если бы он принял ее слова всерьез, то помог бы лучше во всем разобраться и она не стала бы свидетельницей кошмара.

– Все равно бы это случилось – хоть при мне, хоть без меня, – возразила Сван. – Мы ждали чуда, но так и не дождались.

Сэмюэль понял, к чему она клонит, и спросил, не винит ли она Бога в том, что случилось с Блэйдом.

Сван заколебалась. Видно, эта мысль давно ее мучила.

– Нет, – сказала она наконец. – Все из-за меня. Это я сократила пост, чтобы нам не пропустить банановый пудинг.

В пятницу утром во дворе снова появилась лошадь – привез ее в фургоне Оделл Притчетт, а Той Мозес заплатил. Оделл позвонил Тою, спросил, как отблагодарить его за заботу о Снеговике, а Той ответил: не стоит благодарности, но он будет рад, если Оделл подскажет, где подыскать для детей подходящую лошадку. Без дурных привычек, да поспокойнее.

– Есть у меня лошадка, для вас самое то, – ответил Оделл. – Зовут ее Леди.

Они заспорили было о цене (Оделл хотел отдать лошадь даром, а Той не желал и слышать), но в конце концов поладили. Лишь они вдвоем знали условия. Точнее, лишь им было известно о существовании сделки.

В разгар утра дети, покончив с работой по дому, занимались обычными делами, то есть пустяками. Нобл и Бэнвилл растянулись на пятачке голой земли перед домом и выманивали из норок муравьиных львов. Делалось это так: берешь травинку, засовываешь в норку и поворачиваешь. И приговариваешь:

Лев муравьиный, скорей выходи,

В доме пожар, твои детки одни.

Выманить муравьиного льва не удавалось (впрочем, как всегда), но надо же хоть как-то скоротать время.

Сван забралась на крышу курятника, откуда легче всего залезть на шелковицу, росшую рядом. Она вскарабкалась с крыши на толстый сук, оседлала его, прислонилась спиной к стволу. За густой листвой не видно, что творится вокруг, – ну и пусть, зато листва и ее скрывает от посторонних глаз.

Сван услышала грохот грузовика, но даже ухом не повела. Машины тарахтели возле дома весь день и большую часть ночи. Но когда братья заулюлюкали, словно индейцы на охоте за скальпами, Сван встрепенулась.

– Лошадь? – вопил Нобл. – Лошадь для нас?

А Бэнвилл вторил:

– У нас теперь есть лошадь и ее не придется отдавать назад?

К такой новости нельзя отнестись равнодушно, тем более когда тебе одиннадцать. Лошадь не вылечит разбитое сердце, не избавит от печали по Блэйду. Но все-таки Сван заинтересовалась.

И слезла с дерева.