Богам божье, людям людское - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

— Да не орите вы, вот привычку взяли, едрена-матрена! Слушайте дальше. Третий и четвертый десяток я у тебя, Михайла заберу — тогда, на переправе, они показали, что здорово помочь нам могут, вот и тут пусть помогают… Опричники пусть тоже будут готовы в седло сесть и нам на помощь выехать, чтобы ляхов со всех сторон прижучить. Понятно?.. Молчать!!! Кхе! За старшего над вами от ратнинской сотни оставляю ратника Арсения, больно уж он вашу стрельбу нахваливал, даже, вроде бы, и своих семейных собирается самострельному делу обучить… вот пусть за вами и присматривает.

Теперь ты, Глеб. Пятый десяток опять без десятника остался — Тишка обгадился по самые уши. Давай-ка принимай его снова под свою руку… не сметь перечить, тебе сотник приказывает!!!

Глеб собирался что-то сказать, но после окрика Корнея, вроде бы, сначала передумал, а потом, вскочив с лавки, выпучил глаза и рявкнул, на манер Мишки с Дмитрием:

— Слушаюсь, господин воевода!!!

Первым прыснул десятник Фома, за ним рассмеялись и остальные, только погостные десятники пялились, будто попали в театр абсурда.

— Будет ржать-то, жеребцы стоялые! — было заметно, что дед сам с трудом сдерживает улыбку. — Что-то я еще хотел… Да! Михайла, Прошка с тобой?

— Нет, с обозом подъедет.

— Угу, пусть сразу к Листвяне идет. У нее почти два десятка девок с самострелами, пускай присмотрит, чтобы не случилось чего непотребного. Раз уж у него талант такой с бабьим сословием управляться, то пусть и управляется.

— Как это?.. — проявил неуместное любопытство один из погостных десятников. — С бабами…

— А ну, заткнись!!! — снова взъярился Корней. — Своих баб не сберегли, теперь об наших любопытствуешь?!!

— Да нас же всего двадцать… — попытался оправдаться ратник боярина Федора, но Корней не дал ему договорить.

— Нас тоже чуть больше полусотни, но какую мы себе смену растим! — указательный палец воеводы уставился на Мишку с Дмитрием. — Видали в Отишии, на что они способны? Видали, я спрашиваю?

— Видали…

— А скажи-ка, друг любезный, — Корней перешел на людоедски-ласковый тон — как они поступили бы на твоем месте? Может быть вернулись бы втихую, да подсчитали ляхов, а повезло бы, так и языка взяли бы? Или, так же, как ты, драли бы без оглядки, пока до Ратного не добежали? Ну, чего примолк? Не-ет, други любезные, так просто я с вами в бой не пойду! Я вас под начало вот к нему поставлю! Знаете, кто это такой?

— Ну, Алексей… наставник этих…

— Не «ну, Алексей», а… — Корней выдержал драматическую паузу — … про Рудного Воеводу слыхали? Вижу, что слыхали! Так вот: это он и есть!

— Э-э-к-к…

— Ой!

Сказать, что погостные десятники были шокированы, значит, ничего не сказать — оба уставились на Алексея, как кролики на удава.

— Все, братцы, отпрыгались! — жизнерадостно объявил Фома. — Лучше заранее солью и зеленым лучком посыпайтесь, чтобы ему вас жрать способнее было! Леха, ты с какого места обычно откусывать начинаешь?

— С твоего языка начну, чтоб не отвлекал и аппетит не портил. — Абсолютно серьезным тоном пообещал Алексей, не сводя с погостных десятников пристального взгляда, от которого один из них слегка побледнел, а второй, наоборот, покраснел и покрылся крупными каплями пота.

— Ой, молчу, молчу! — дурашливо напугался Фома и прикрыл себе ладонями рот.

«Обратите внимание, сэр, лейтенант Фома ведет себя, как минимум, странновато. И тогда, на хуторе, докопался до вас ни с того, ни с сего. Может быть его всегда перед боем колбасит? И лорд Корней, что показательно, его не обрывает, видимо, такое поведение Фомы в порядке вещей».

— Кхе! — удовлетворенно констатировал Корней факт доведения клиентов до нужной кондиции. — А чтобы Алексею с вами в одиночку не возиться, даю ему в помощь твой десяток, Егор. И не смущайтесь, ребятки, малейшее неповиновение или трусость — рубить их без пощады!