Богам божье, людям людское - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

«Туды тебя, не успел освободиться, уже капризничаешь! Стоп, сэр Майкл! Все верно! Если мальчишка уселся во главе стола, да еще сотником величается, его хоть как-то на место надо поставить, хотя бы и капризами».

Когда пленники, поочередно, напились из принесенного ковша, Мишка, памятуя, что разговор о деле сразу начинать нельзя, сделал широкий жест над столом и вежливым тоном предложил:

— Угощайтесь, уважаемые, погреба боярские обширны, ляхи все выгрести не успели.

Не удостоив Мишку даже взглядом, мужики приняли по чарке и потянулись к закуске, сотнику младшей дружины, пришлось оставить свою чарку нетронутой — всем своим видом взрослые, присутствующие за столом, показали, что его присоединиться к возлиянию не приглашают.

— И откуда только этих ляхов принесло? — Прокопий тяжко вздохнул. — Свалились, как снег на голову. Это ж дорогу и место знать надо, так-то просто нас не найдешь.

— А вот кто-то из ихних и навел! — Брезг сделал неопределенный жест рукой, куда-то между Мишкой и Дорофеем. — Они-то дорогу к нам знают.

— Угу. — Треска подтверждающее кивнул. — В середине лета от них торговать приезжали.

— Вот! А я говорил: не пускать! Так нет, разнылись: ярмарки не было, ярмарки не было! — Брезг произнес последние слова, явно передразнивая кого-то из женщин. — Дождались! Вот вам ярмарка, вот вам веселье!

— И в этом году ярмарки не будет. — Прокопий снова тоскливо вздохнул. — А если б и была бы, чем торговать-то? Все выгребли…

— Дома-то хоть не пожгли? — включился в разговор Дорофей.

— Не пожгли. Дождей-то мало было — сухо кругом, наверно, побоялись, что на лес перекинется и их пожар достанет.

— А вас? — Дорофей повернулся всем корпусом к Брезгу и Треске, положив при этом локоть на стол так, что оказался почти спиной к Мишке.

«Паскуда! Вообще от компании отсекает! Мстит, падла, за сцену во дворе…».

— И нас жечь не стали. — Отозвался Брезг. — Разорили начисто, народ полонили, но жечь не стали.

— Ну, из полона-то мы вас освободили…

Дорофей недоговорил, но сказал это таким тоном, что само собой напрашивалось продолжение: «могли бы и благодарность высказать». Лесовики, однако, намек не только проигнорировали, но и, нахмурившись, умолкли. Повисшую паузу прервал Прокопий:

— Слушай, а чего это мальчишки в доспехе тут везде? И этот… сотником величается.

— А он и есть сотник. — Дорофей заторопился, пытаясь «замазать» им же самим созданную неловкую ситуацию. — У него под началом сотня таких же сопляков с самострелами. Корней-то, сотник ратнинский, воинскую школу устроил, а сам теперь воеводой Погорынским величается. Ну вот из этой-то школы они все и собрались. Здесь-то сейчас всего три десятка, а с утра остальные подойдут, получится, как раз сотня, а сотником у них Корнеев внук.

— Совсем с ума посходили — проворчал Брезг — мальчишки с оружием…

— Ну не скажи! — Дорофей никак не желал упускать инициативу в разговоре. — Они вчера под Ратным семь десятков ляхов перестреляли, нам даже мечи доставать не понадобилось. И здесь тоже больше половины ляхов положили. А мы уж так, остатки подчистили — пускай мальчишки учатся, все на пользу…

— Ты ври, да не завирайся! — прервал Дорофея Брезг. — Семь десятков…

— Да у меня на глазах все было! — зачастил Дорофей. — Как дали из сотни самострелов… а потом еще раз, как дали! Мы подскакали, а они уже последних добивают! И здесь… Вы вон в склад загляните, там ляхи один на другом в два слоя лежат!

Мишка сидел и молча слушал, тихо сатанея от происходящего — Дорофей и освобожденные пленники разговаривали так, словно его не только за столом, но даже и в горнице не было.