И тут раздался взрыв, да так близко, что пол в прихожей содрогнулся.

– Какого черта? – взвился сержант.

Жирный бросил мою руку, и я успела расцарапать ему лицо. В дом ворвался один из «черно-коричневых».

– Грузовик. Они подорвали наш грузовик.

Все «черно-коричневые» бросились к выходу.

– Наши ребята, – сказала Маура. – Засада. Мы уйдем через кухню.

– А как же остальные? – спросила я.

– Пусть сами позаботятся о себе, – ответила она.

И мы вышли.

Уже на заднем дворе я заметила впереди Сирила, который махал нам рукой:

– Давайте, давайте!

Мы сбежали по крутому склону за домом в небольшой овраг, по которому тек ручей. Маура ступила в воду, и я последовала за ней. Вода была ледяная, галька на дне – скользкая, идти было тяжело, но я двигалась резво, как никогда в жизни, и моя твидовая юбка била меня по ногам.

– Вперед, вперед, – подгонял нас Сирил.

Мы брели по ручью, пока не дошли до каменного моста над нами.

– Сможете здесь выбраться? – спросил Сирил.

Цепляясь пальцами за глину, я вскарабкалась вверх по берегу, потом обернулась и помогла Мауре, которая взяла мою руку и поднялась наверх рядом со мной. За ней лез Сирил. Мы прошли по мосту и направились в горы, подальше от озера.

– Питер Кили, – сказала я. – Питер Кили вернулся сюда.

– Никаких вопросов, – оборвал меня Сирил. – Продолжайте идти.

Мы побежали через сад замка. То была истинно сказочная версия этого понятия – «сад замка».

– Маура, а люди, которые тут живут, не прогонят нас? – на всякий случай спросила я.

– Не прогонят, – успокоила она меня.

Дверь нам открыла… монахиня.

– Добро пожаловать в Кайлеморское аббатство, – сказала она.

Ничего себе! Нас повели в трапезную поесть горячего супа с черным хлебом.

– Мы бенедиктинки, – пояснила монахиня. – И правила гостеприимства для нас святы.

Я выяснила, что артиллерийские обстрелы прогнали их из их женского монастыря в Ипре, Бельгия, куда они были вынуждены бежать, когда Кромвель изгнал из Ирландии все религиозные ордены. И вот теперь они вернулись. Замок этот они купили в прошлом году, когда один английский герцог, которому тот принадлежал, умудрился проиграть все деньги своей американской жены. Теперь тут была школа для девочек.

Это аббатство мы покинули одетыми как две монашки, сопровождаемые невысоким священником, а собственные вещи несли в узелке. Снова переоделись мы уже в Карне, в местной церкви. А следующим утром, на рассвете, у ближайшего пирса нас встречал лодочник.

Глава 25

Мы с Сирилом и Маурой вернулись обратно под парусом на púcán. Управлял ею Мартин О’Малли, в прошлом рыбак, брат Майкла О’Малли, того самого, который высадился на побережье Нормандии, чтобы попасть к нам.

– Попутный ветер, – удовлетворенно отметил Мартин О’Малли.

Наш красный парус надувался, и маленькая лодочка резво скользила по поверхности залива Голуэй, так горячо любимого моей бабушкой Онорой. Теперь по нему плыла я. «Как же не хочется, чтобы всякая мразь вроде этих “черно-коричневых“ пятнала своим присутствием эту прекрасную землю», – думала я, глядя на проплывающие мимо берега, укрытые первой весенней зеленью. Где-то здесь, на этом берегу, жила бабушка Онора, здесь она встретила моего деда, Майкла Келли, и вышла за него замуж. Здесь родился и мой отец, Пэдди. Здесь он пережил Великий голод и бежал отсюда. Где-то здесь находился тот самый участок их земли. Где-то здесь.

Я опустила руку в быструю струю воды за бортом, и на веере поднявшихся брызг заиграла радуга.