Двенадцать детей Парижа - Тим Уиллокс (2013)

Алис ничего не ответила. Невидящий взгляд графини уперся в стол. Орланду, абсолютно невинный, не способный что-либо выбрать, разбил ее сердце, еще не зная о том, что оно у нее есть. А потом еще раз, когда оставил ее и уехал в Париж. И когда уговорил Матиаса научить его владеть ножом, и…

– Я вынашиваю еще одного сына, – добавила роженица.

– Шансы всегда равны. Посмотрим. А тебе это очень важно?

– Конечно, нет. Совсем не важно. Мальчик или девочка – это мой ребенок.

– А для некоторых важно. Женщины тоже увлекаются волшебными сказками.

Алис сжала пальцы Карлы, затем убрала руку, и итальянку затопило чувство утраты. Ее новая знакомая уперлась ладонями в стол и наклонилась вперед, собираясь встать.

– Вода в котелке еще горячая. Мы в мгновение ока смоем кровь, – сказала она.

– Нет, нет, мадам! Пожалуйста, сидите. Я уже ходила по крови, и мне все равно. Вы правы, я знаю, что вы правы. Честное слово. Пожалуйста, дайте мне руку.

Карла взяла руку Алис и заглянула в долгую, холодную зиму ее глаз:

– Вы имеете так мало, а даете так много.

– Спасибо, но больше не стоит об этом говорить. Мы не держим прилавок на рынке, хотя могли бы. Дом набит всяким хламом.

– Я не хотела вас обидеть. Я имела в виду…

– Мы знаем, что ты хотела сказать, любовь моя, и не обижаемся. – Старуха повела плечом, словно прогоняя боль. – А что касается твоего «иметь», то у тебя самой ничего нет – даже меньше, чем ничего. Могу сказать наверняка, что тех вещей, с которыми ты рассталась, здесь нет, и возможно, уже никогда не будет. Стоит ли на них надеяться?

– А я и не надеюсь. В противном случае я вряд ли бы выжила и оказалась тут.

– Хорошо сказано, девочка. Человеку не нужно то, что нельзя унести с собой. Вот мое правило.

Карла улыбнулась и почувствовала, как стянули кожу щек высохшие полоски слез. Она вспомнила, каким оборванцем был Орланду, когда она впервые его увидела. Вспомнила Матиаса, смотревшего с палубы уходящей в ночь галеры, как горит то, чему он посвятил жизнь. Вспомнила себя саму – не в конкретный момент или в определенном месте, потому что таких моментов и мест можно вспомнить много, а в состоянии, когда у нее не было ничего, кроме сокровищ, хранившихся в сердце. В точности как теперь.

– Значит, ты не услышала ничего нового. – Алис тоже улыбнулась. – Может, ты сама немножко ведьма?

– Может.

– Отлично. Отлично. Тогда мы поговорим без обиняков.

Графиня вернулась к своим воспоминаниям и нашла ошибку:

– Я не могу унести с собой лошадь, но без этих животных я была бы почти нищей. Хотя никто не может похвастаться, что владеет лошадью. В лучшем случае человек использует ее.

– Это удовольствие, которое старуха никогда не испытывала, но она рада, что тебе это дано. И вот еще что: в том, что касается «отдавать», мы равны. И Алис верит, что так будет и дальше.

– Вы мне льстите. – Карла увидела, как одна бровь ее собеседницы поползла вверх. – Да. Согласна. Мы встретились, как равные, и останемся равными. – Бровь опустилась на место. – Можно задать один необычный вопрос?

– Твои вопросы мне нравятся.

– Вы называете меня «любовь моя».

– Тебе это подходит. Но если не нравится, буду называть так, как захочешь.

– Нет, нет, это чудесно.

Карла вновь обнаружила, что улыбается, а улыбка Алис стала грустной.

– Вот и ответ на твой необычный вопрос, – сказала она.

– А второй можно? Если я не ошибаюсь, вы ни разу не произнесли слово «я».

– Не ошибаешься. Женщина не хочет обманывать себя, думая, что является центром чего-то важного, иллюзии, которая возникает, когда говоришь «я». Эту иллюзию она видит везде, и эта иллюзия первая из тех сказок, от которых наши туфли наполняются кровью. Так женщина лучше понимает свое положение – она всего лишь нить, а не ткань.