Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник) - Генри Райдер Хаггард (1885, 1887,1906)

— Вы, конечно, думали утешить меня, но у вас тяжелая рука… Итак, мы любили друг друга и были счастливы. Птички в своем гнездышке не были счастливее Альфонса и его Анеты. И вдруг разразился удар! Господа простят мне, что я плачу. Фортуна отомстила мне за обладание сердцем Анеты: я должен был стать солдатом! Я бежал, но был пойман грубыми солдатами, и они колотили меня прикладами ружей до тех пор, пока мои усы от боли не поднялись. У меня был двоюродный брат, торговец тканями, очень некрасивый собой.

«Тебе, кузен, — сказал я, — тебе, в жилах кого течет геройская кровь наших предков, я поручаю Анету. Береги ее, пока я буду завоевывать славу в кровавых боях!» — «Будь спокоен! — ответил он. — Я все сделаю!» — И он сделал, как оказалось впоследствии.

Я ушел воевать, жил в бараках и питался похлебкой. Я — образованный человек, поэт по натуре, — много вытерпел от грубости окружающих. Был у нас один сержант, который имел тросточку… Ах, эта трость! Никогда мне не забыть ее!

Однажды утром пришли новобранцы. Моему батальону приказано было отправиться в Тонкин, и злой сержант и другие грубые чудовища обрадовались. Я навел справки о Тонкине, там жили дикие китайцы, которые вспарывают людям животы. Моя тонкая натура возмутились против мысли, что мне могут вскрыть живот. Великие люди принимают великие решения. Я подумал и решил, что не желаю вспарывать себе живот, и дезертировал.

Переодетый стариком, я добрался до Марселя, вошел в дом кузена и нашел там Анету. Это было как раз во время сбора вишен, и они внесли в дом большую ветку вишневого дерева, усыпанную плодами. Мой кузен положил одну вишню себе в рот, Анета съела несколько. Они обрывали ветку до тех пор, пока губы их не встретились, и — о, ужас! — они поцеловались! Игра была очень интересная, но наполнила мое сердце яростью. Геройская кровь предков закипела во мне, я бросился в кухню и ударил кузена своим костылем. Он упал замертво, Анета закричала, и на ее крик примчались жандармы. Я убежал, добрался до гавани и спрятался на корабле, выходившем в море. Капитан обнаружил меня и хорошенечко поколотил, но не высадил на берег, потому что я отлично ему стряпал, стряпал всю дорогу до Занзибара.

Однако, когда я попросил заплатить мне, он пнул меня ногой. Геройская кровь деда снова закипела во мне, я пригрозил ему кулаком и поклялся отомстить, но он снова пнул меня. В Занзибаре нас ждала телеграмма — будь проклят человек, придумавший телеграф, — и меня арестовали за дезертирство и убийство. Я бежал из тюрьмы, долго скрывался и, наконец, наткнулся на слуг доброго миссионера, которые и привели меня сюда. Мое сердце разбито, но я не вернусь во Францию. Лучше рисковать жизнью в этом ужасном месте, чем познакомиться с тюрьмой!

Он замолчал, а мы задыхались от смеха, отвернувшись от него.

— А, вы плачете, господа! — заметил он. — Неудивительно! Это очень печальная история!

— Быть может, геройская кровь ваших предков восторжествует снова, — сказал сэр Генри, — быть может, вы еще станете великим человеком! А теперь пора спать, я смертельно устал. Мы все плохо спали прошлую ночь.

Мы ушли. Какими непривычными показались нам опрятные комнаты и белоснежные простыни после недавних приключений!

Глава V

Умслопогас дает обещание

На следующее утро, когда мы собрались к завтраку, я заметил отсутствие Флосси и спросил, где она.

— Сегодня утром, — ответила ее мать, — я нашла записку у своей двери… Вот она, вы сами можете прочитать ее!

Она протянула мне кусочек бумаги, на котором рукой Флосси было написано следующее:

«Дорогая мама! Уже светает, и я отправляюсь на холм добыть мистеру Квотермейну цветок лилии, который ему так нравится. Я взяла с собой белого ослика, няню и пару мальчиков, а также немножко провизии. Я могу пробыть в лесу долго, целый день, потому что решила достать лилию, даже если мне придется пройти двадцать миль. Флосси».