Двадцать четвертая буква - Том Лоу (2010)

– Ставки на смертельные бои – такое скорее можно встретить в Малайзии или еще каком чертовом месте.

– Почему бы кокаиновой столице мира не устроить для своих клиентов зрелищные, мирового класса бои насмерть? – поинтересовался О’Брайен.

– Руссо не звонил мне и не отзывал обвинения.

– Скорее всего, потому, что он поручил Салазару убить меня. Теперь в моем портфолио, помимо этих обвинений, потенциально есть непредумышленное убийство, а Чарли Уильямс встретит свою смерть через… – О’Брайен взглянул на часы, – двадцать два часа.

Гамильтон начал что-то говорить, но тут его мобильник ожил.

Он ответил, кивнул, потом спросил:

– Где именно нашли тело?… А что думает медик?

Длинная пауза, потом Гамильтон сказал:

– Спасибо, Джим.

Он повесил трубку и выдохнул.

– Мы нашли тело Салазара. Они говорят, он выглядел так, будто его лупили алюминиевой битой. Предварительное заключение коронера – смерть от перелома шейных позвонков.

– Сломанная шея? Кто-то убил его после нашего боя. Где они нашли тело?

– Переулок у Девятой и Джэсмин. Лежал за мусорным баком. Меньше полквартала от того места, где ты провел ночь. У тебя нет воспоминаний о драке с ним снаружи, в переулке?

– Нет. Такого не было. Меня там бросили. Спорю, Салазара – тоже. Чтобы снять подозрения с зала и, возможно, с Руссо, если у него был интерес в этом деле. Если бы патрульная машина заметила меня в том переулке прежде, чем я пришел в себя, так близко от Салазара… Сейчас бы я сидел за решеткой. Поехали.

– Куда?

– В зал на Шестой.

72

Когда О’Брайен и Гамильтон подъехали к залу на Шестой, там стояло с десяток машин. Входя в переднюю дверь, Гамильтон спросил:

– Как ты держишься? Выглядишь исключительно хреново.

– Тело есть храм, – ответил О’Брайен. – Просто мой немного потрескался.

Они миновали вестибюль и вошли в зал. О’Брайен всматривался в потные лица, рассчитывая увидеть тех, кто был здесь прошлым вечером. Он никого не узнавал. Он встал рядом с мешком, продолжая наблюдать. Взгляд наткнулся на мужчину, который прыгал через скакалку рядом с большим американским флагом у дальней стены. Здесь что-то изменилось.

Флаг передвинули. Сдвинули ближе к левому углу, где сейчас прыгал мужчина. Вчера флаг был туго натянут поперек двери. А сейчас его нижний край свисал свободно.

Послышался шум, напоминающий звук работающей пилы. О’Брайен повернулся к маленькой комнатке без окон поодаль от груш.

– Тот парень, с блендером… вчера вечером он здесь был, – сказал О’Брайен Гамильтону. – У него заметный ирландский акцент.

Они подошли к мужчине, переливавшему смузи из блендера, заполняя до краев большой пластиковый стакан.

– Доброе утро, господа. Пришли позаниматься? – сказал он и добавил, обращаясь к О’Брайену: – Ого! Скажете, «видел бы ты того, с кем я подрался»?

– Я бы сказал, но он мертв.

Тренер отпил из стакана. Никакой реакции. Потом заметил:

– Видимо, уроки бокса вам не нужны.

– Мне нужен прямой ответ. Что случилось с твоим акцентом?

– Прошу прощения?

– Ирландский акцент. Сейчас его нет. Почему?

– Простите, приятель, но я понятия не имею, о чем вы говорите.

– Черта с два не имеешь! Ты вынес меня с ринга. И, вероятно, именно ты прикончил Салазара.

– Ринг? Салазар?

– Бой! Салазар нападал на меня на глазах по меньшей мере трех десятков зрителей. Они кричали, делали ставки. Ты что, погрузил их всех в автобус и развез по гостиницам?

– Я думаю, вам пора идти.

Рон Гамильтон показал свой значок и объявил:

– Я скажу, когда будет пора. Мы расследуем убийство. И, насколько я могу судить, мы находимся на месте преступления. Как вас зовут? И покажите мне какое-нибудь удостоверение личности.

– Майкл Киллен.

– Где ринг? – спросил О’Брайен.

– Сами видите, у нас два ринга.