Медаль за убийство - Фрэнсис Броуди (2010)

– Тогда сами же и убирайтесь отсюда и не смейте возвращаться! Вы мне не нужны. Я не должен был доверяться вам.

– Как вам угодно.

– Да, именно так мне и угодно. Я не желаю, чтобы всякая юбка с высоким самомнением совала нос не в свое дело. Убирайтесь отсюда, и, когда увидите свою подругу-авантюристку, скажите ей, что она может собирать вещички. Мы спокойно жили, пока она сюда не заявилась!

Определенно на повестке дня стояло отступление.

Опередив меня, капитан подошел к двери и распахнул ее:

– Вон отсюда! Вон!

Когда я вышла на лестничную площадку, Уолфендейл не последовал за мной. Я прикинула, что сейчас он станет проверять свои драгоценные музейные экспонаты, чтобы убедиться, что ничего не пропало. Его ярость меня расстроила. Я положила руку на перила. Этажом ниже снова залаяла собака. Я стала поспешно спускаться вниз по лестнице, не желая оказаться поблизости, когда он закончит инвентаризацию своих тайн.

Сверху донесся могучий вопль ярости. С грохотом захлопнулась дверь. Почти ожидая того, что капитан несется вниз со своей тростью с клинком, я спустилась на площадку нижнего этажа, слыша, как грохочут вниз по лестнице его шаги.

Глава 26

Обеспокоенная мисс Фелл стояла на лестничной площадке у приоткрытой двери в свою квартиру. Она поспешно шагнула ко мне и быстро втянула меня в свое жилище. Мастерица сдержанности, она прошептала:

– Капитан не любит, когда кто-нибудь рассматривает его военную коллекцию.

– У него, должно быть, очень чуткий слух.

– Он охраняет свое оружие каким-то шестым чувством.

Собачонка вертелась у моих ног, тявканьем предупреждая хозяйку, чтобы та не была настолько наивна и не приглашала меня в комнаты.

– Заткнись, Пико, дорогая, – успокаивающе произнесла мисс Фелл. – У нас чрезвычайные обстоятельства. Капитан просто неистовствует.

Не скрывая удовлетворения одинокого человека, нашедшего наконец с кем бы поделиться мыслями, она закрыла за нами дверь своей квартиры.

Я прошла за ней в просторную гостиную, уставленную мягким диваном и мягкими же креслами. Мебель сильно благоухала псиной и довольно слабо – лавандой. Маленькая собачонка вертелась у моих ног, словно пася меня, и выглядела при этом ожившей муфточкой. Доступными ей средствами, лаем и запахом, она пыталась сообщить мне нечто противоположное. Она прыгнула на мою ногу, требуя к себе внимания, ее глаза, устремленные на меня со смешанным выражением мольбы и высокомерия, словно говорили: «Я вполне достойная собака, так что будь начеку».

Откровенная лесть – всего только один из приемов в моей профессии.

– Хорошая собачка, – сказала я, поглаживая шелковистую голову собачонки.

Никакого впечатления это на нее не произвело. Я попробовала зайти с другой стороны:

– Умное создание.

Этот трюк сработал. Передо мной сидела собака, которая прекрасно сознавала, что она хорошее существо, и желала только одного – чтобы ее интеллектом восхищались.

– Вы понравились Пико, – заметила мисс Фелл и жестом руки пригласила меня сесть.

Я расположилась на диване. В тон ее предыдущему сдержанному высказыванию я произнесла:

– Я так расстроила хозяина дома.

– Не обращайте внимания. Я уверена, вы успели только заглянуть в ванную комнату, – небрежно махнула рукой она. – Лучше расскажите мне, как вам понравился спектакль. Я побывала на нем дважды. Не видела лучшей постановки со времен правления старой королевы[65]. Господи Боже мой, да у меня на глазах слезы навернулись, когда я увидела, как великолепно Люси играет свою роль. Она совершенно преобразилась – совсем другой человек, хотя я знала ее еще малышкой. Да вы сидите спокойно, вряд ли это надолго. Он скоро угомонится.

Я так и не поняла, имеет ли она в виду свою собаку или же капитана, который топал этажом выше с такой силой, что на потолке у мисс Фелл качалась люстра.

Хозяйка взглянула наверх.