Медаль за убийство - Фрэнсис Броуди (2010)

– Да, и в самом деле так. Она была для меня скорее старшей сестрой, чем работодательницей. Каждый год мы с ней ездили на отдых, жили в сельской местности на ферме, гуляли по окрестным холмам. Я приехала сюда в 1897 году, по объявлению в журнале «Леди». А мисс Уолфендейл и являлась леди в полном смысле слова. Разумеется, я была тогда молодой женщиной, лет тридцати. Но я не считала себя молодой, конечно. Сама себе казалась старой и считала, что жизнь прошла мимо. – Она искренне рассмеялась. – Разве мы когда-нибудь считаем себя настолько старыми, какими нам предстоит быть? Я была компаньонкой мисс Уолфендейл вплоть до ее смерти в 1903 году, в возрасте шестидесяти шести лет. – Она вздохнула: – Не думаю, что мне удалось бы найти другое место после ее смерти. Но ее душеприказчик спросил меня, не хочу ли я остаться здесь, пока не будут решены все вопросы.

– И вы здесь остались.

– Как оказалось, мисс Уолфендейл положила некоторую сумму, из которой мне ежегодно выплачивалась небольшая рента.

Еще один кусочек пазла встал на свое место. Мистер Муни упомянул, что миссис де Врие каждый год закладывала свое кольцо. Не сомневаюсь, что этот заклад совпадал по времени с периодом накануне ежегодного перевода ренты мисс Фелл на ее счет в банке.

Пико взобрался на подоконник и уставился вниз на улицу с таким видом, словно ожидал увидеть немедленную доставку конины.

– И вы никогда не жалели, что остались здесь, мисс Фелл?

– Ни на минуту не пожалела. Чувствовала, что должна сделать это ради моей дорогой мисс Уолфендейл, особенно когда с войны вернулся капитан со своей внучкой.

– Люси ведь была тогда совсем маленькой?

– Ей тогда исполнилось два года, и она была самым прекрасным маленьким созданием, которое я когда-либо видела. Ее няня очень тосковала по дому и вскоре вернулась туда, откуда приехала. Я порой прикидывала, что она могла бы остаться, если бы он платил ей побольше. Но, конечно, она всегда привлекала всеобщее внимание в Харрогейте.

– Почему бы это?

– Разве я не сказала? Она была африканка, то, что тогда называли девушка-кафрка.

– Бедная Люси, лишится родителей и няни такой маленькой. К тому же было не так-то легко для мужчины его возраста растить дитя.

– Капитан не смог бы управиться с ней без меня. Теперь он об этом забывает и только терпит мое присутствие. Когда Люси была маленькой, она проводила куда больше времени здесь со мной, чем внизу с ним. И так жаль, что мисс Уолфендейл ничего не знала о существовании своей внучатой племянницы, или, если и знала, то никогда не упоминала при мне о ней. Капитан сказал как-то, что его сын заключил неподходящий брак, как и сам он, насколько я догадываюсь, хотя он и не говорил об этом прямо. Это может объяснить, почему мисс Уолфендейл никогда не упоминала о его семье.

Чем больше мисс Фейл говорила, тем больше у меня возникало вопросов. Кому принадлежала другая военная форма, висевшая в гардеробе наверху? У меня появилось неприятное чувство. Когда я рассказала инспектору Чарльзу о месье Гиртсе, видевшим свою жену с мистером Милнером, мне казалось тогда, что я поступаю правильно. Но, возможно, я увела следствие в неверном направлении. Похоже, между Милнером и Уолфендейлом существовали какие-то более тесные связи, чем кто-либо из нас мог предполагать.

У капитана было нечто, что он предпочитал скрывать. Если Милнер знал его секрет, это давало ему мощный рычаг воздействия на капитана. Достаточно мощный, чтобы заставить того расстаться с частью денег и вынудить сдавать жилье в аренду. Милнер шантажировал Уолфендейла. И разгадка этого находилась на верхнем этаже, чем и объяснялась столь бурная реакция на мое вторжение туда.

Я снова посмотрела на фотографию мисс Уолфендейл и ее племянника.

– Как жаль, что Люси потеряла родителей в столь юном возрасте и не встретилась со своей двоюродной бабушкой.

Хозяйка вздохнула и предложила мне еще чаю.