Держи меня крепче - Сьюзен Льюис (2013)

– Пока трудно что-либо предполагать. Сам я еще ни разу не переговорил с Шарлоттой. Я ее даже не видел. Все контакты пока исключительно через адвоката.

– Полагаю, ты звонишь, чтобы узнать последние новости о Хло?

– Только для того, чтобы подбодрить Шарлотту, сказать ей, что с девочкой все в порядке.

– Можешь так и сказать! Скажи ей, что девочка чувствует себя прекрасно. И даже если бы это было не так, все равно ты обязан поддержать ее морально. Зачем понапрасну расстраивать человека?

– А вот сейчас ты начинаешь пугать уже меня! Так что там происходит на самом деле?

– Девочка молчит! – неохотно призналась Трейси. – Она совсем перестала разговаривать. Точно в таком же состоянии ее в свое время обнаружила и Шарлотта. О чем она сама изложила в своих отчетах. За все время общения с малышкой мне удалось добиться от нее лишь пары слов. Она попросила, чтобы ее отвезли к мамочке. Как я понимаю, под мамочкой она имела в виду Шарлотту.

– Ах ты, боже мой! – расстроенно воскликнул Томи. – Нет! Этого я ей рассказывать не стану! Правильно ты сказала! Не в ее силах что-то изменить! Так что толку еще больше усугублять ее отчаяние? На нее и так валится со всех сторон.

Внезапно Трейси почувствовала страшную усталость. Пообещав Томи, что она и впредь будет держать его в курсе тех новостей, которые позволительно сообщать ему, она отключила свой телефон и погрузилась в унылые размышления. Да уж, думала она, будущее Шарлотты и Хло исключительно в руках Всевышнего. Или в руках очень хороших адвокатов. Впрочем, даже если Шарлотте удастся избежать серьезного наказания за похищение ребенка, шансы на то, что ей позволят хотя бы издалека взглянуть на Хло, практически равны нулю. И скорее всего Шарлотта и сама отлично понимает это.

Шарлотта сидела на грубой железной кровати, обхватив руками колени и низко опустив голову, чтобы не видеть грязно-зеленых стен камеры. Уже от одного их цвета становилось трудно дышать. Через крохотное оконце, похожее на почтовый ящик, расположенное под самым потолком, пробивался узкий луч солнечного света. На выщербленном от времени комоде со сломанными ящиками, куда она сложила свои скромные пожитки, стоял телевизор. Шла какая-то развлекательная программа, которая совсем ее не интересовала. Главное сейчас, думала Шарлотта, это побороть почти животный страх, который овладел ею, стоило переступить порог камеры, страх, что она никогда больше не выйдет на свободу.

Конечно, выйдет, убеждала она себя. Рано или поздно, но ее снова выпустят на волю. Насколько ей известно, максимальный срок за похищение ребенка – семь лет. Целых семь лет жизни будет выброшено вон. Все это время она не будет видеть ни Хло, ни своей матери, ни остальных близких, оставшихся в Новой Зеландии. От одной мысли об этом ее отчаяние усиливалось до такой степени, что она даже не могла пошевелиться. Казалось, будто все ее тело испытывало столь запредельные нагрузки, что малейшее движение вызывало сильнейшую боль каждого мускула, скованного ужасом и страхом перед грядущим. Ее все еще трясло от омерзения при воспоминании о том, как ее заставили раздеться догола при обыске, последовавшем по прибытии в тюрьму. А вид влажных и грязных стен камеры, в которую ее привели, вызывал тошноту и не давал вдохнуть полной грудью.