Взгляд тигра - Уилбур Смит (1975)

Значит, не пропадут. От сердца отлегло – я считал себя ответственным за обоих. Особенно радовало, что Чабби приглядит за Анджело. Тот тяжело переживал гибель Джудит, ушёл в себя и всё больше помалкивал. От прежнего бесшабашного Ромео следа не осталось. В надежде на время, которое всё лечит, я, пока шли спасательные работы, не давал ему сидеть сложа руки, и всё-таки парень крепко запил, заливая дешёвый бренди пинтами эля. Для выпивох – самое последнее дело, так и до денатурата недалеко.

Чабби и я расслаблялись, как ни в чём не бывало потягивая пиво из кружек, но помня, что с завтрашнего дня наши пути-дорожки расходятся. Неизбежное расставание омрачало встречу.

В ту ночь в гавани стоял южноафриканский траулер, зашедший на бункеровку и для ремонтных работ. Анджело окончательно вырубился, а мы с Чабби затянули песню. Шестеро здоровяков из команды траулера выразили недовольство в самых нелестных выражениях. Ни Чабби, ни я спустить неучтивости не могли и отправились на задний двор выяснять отношения.

Дискуссия удалась на славу. Вскоре прибыл Уолли Эндрюс в сопровождении полицейских со щитами и дубинками и арестовал даже павших на поле брани.

– Моя плоть и кровь… – возмущался Чабби, когда нас заталкивали в камеры. – Сын родной сестры руку на меня поднял…

Уолли проявил гуманность и послал одного из констеблей в «Лорда Нельсона» опросить свидетелей, чтобы смягчить нашу участь. Тем временем мы подружились с рыбаками и передавали друг другу бутылку через прутья решётки. Уолли на обвинении не настаивал, и на следующее утро всех отпустили. Я уехал в бухту Черепахи попрощаться с бунгало: убедился, что посуда перемыта, разбросал по шкафам шарики нафталина и вышел. Дверь запирать не стал – квартирных краж на Святой Марии отродясь не бывало.

В последний раз заплыл я за риф и полчаса с надеждой ждал появления дельфинов. Не дождавшись, поплыл обратно, принял душ и переоделся, взял старую, обшитую кожей армейскую сумку и вышел к стоявшему во дворе пикапу. Проезжая через пальмовую плантацию, я ни разу не оглянулся, но дал себе слово вернуться в эти места.

На стоянке перед отелем я припарковался и раскурил сигару. В полдень, окончив смену, из центрального входа вышла Мэрион и, дерзко покачивая бёдрами под мини-юбкой, пошла вдоль подъездной аллеи. Я свистнул. Она подбежала к пикапу и скользнула на пассажирское сиденье.

– Так обидно за вашу лодку, мистер Гарри…

Мы несколько минут поболтали, прежде чем я задал вопрос:

– Мисс Норт звонила из отеля? Может, телеграмму отправляла?

– Не припомню, мистер Гарри, но для вас могу разузнать.

– Прямо сейчас?

– Конечно, – охотно согласилась Мэрион.

– Заодно поинтересуйся, не осталось ли у Дики её снимков. – Вполне вероятно, что Дики – фотограф при отеле – сохранил копии.

Через три четверти часа Мэрион вернулась с ликующим видом.

– Мисс Норт послала телеграмму в ночь накануне отъезда. Вот, можете оставить себе. – Мэрион протянула мне копию на тонкой бумаге.

Телеграмма была отправлена по адресу: «МЭНСОН КВАРТИРА 5 КЕРЗОН-СТРИТ 97 ЛОНДОН», и в ней сообщалось, что «КОНТРАКТ ПОДПИСАН ВОЗВРАЩАЮСЬ АЭРОПОРТ ХИТРОУ РЕЙСОМ 316 БРИТИШ ЭЙРУЭЙЗ СУББОТУ». Подписи не было.

– Дики долго рылся в архиве, одну всё-таки отыскал.

На глянцевой фотографии размером шесть дюймов на четыре Шерри полулежала в шезлонге на террасе отеля – в бикини и солнечных очках, но вполне узнаваема.

– Спасибо, Мэрион. – Я вручил ей пять фунтов.

– Ой, как здорово, мистер Гарри! – Улыбаясь, она сунула банкноту за вырез блузки. – За такие денежки просите чего угодно.

– Мой самолёт улетает, милая. – Я поцеловал её в курносый нос и шлёпнул по попке.

Чабби с Анджело пришли меня проводить и позаботиться о пикапе. Прощаясь у выхода на посадку, мы неловко пожали друг другу руки. Всё, что хотелось сказать, было сказано прошлой ночью.