Охотники за алмазами - Уилбур Смит (1971)

Джонни, снизившись, перелетел через канаву; сила толчка, казалось, оторвет шасси. Но тут самолет покатился по дорожке, костры мелькали мимо концов крыльев.– Ленс, старина, – пробормотал он с благодарностью, – дело было нелегкое!

Ветер бил по корпусу автомобиля, шины визжали на гудронированном шоссе – «мерседес» двигался по извивам горной дороги, – и все эти звуки вторили ударам пульса и усиливали биение сердца Трейси.

Она правила с вдохновенной непринужденностью, глядя, как выпрыгивают из тьмы повороты, ощущая мощные утесы, нависавшие над дорогой и закрывавшие половину ночного неба.

В серебряном полотне озера Гленвильям отразились звезды, и вскоре озеро осталось позади. Трейси спустилась с гор, переправилась через Слоновью реку и сделала короткую остановку в Ванринсдорпе для заправки. Трейси внимательно изучала карту дорог. С отчаянием она смотрела на цифры указателей расстояния: каждая миля увеличивала ее нетерпение.

И вот она снова за рулем, и перед ней обширные пустоши Намакваленда. «Мерседес» устремился вперед.

…Там установлена какая-то машина, я точно не знаю, как она действует, но она отбирает алмазы. Бенедикт приказал установить ее в Лас-Пальмасе…

Огни фар стали маленькими столбами света, голубая лента дороги тянулась бесконечно. Трейси одной рукой прикурила сигарету, по-прежнему слыша голос Руби:

…среди них один алмаз. Он назвал его «Большой Голубой». Бенедикт говорит, что он стоит миллионы…

Трейси не могла в это поверить. Такое невероятное предательство, такой обман она не могла себе представить.

Итальянец, капитан… будьте с ним осторожнее. Он работает на Бенедикта. И второй тоже – Хьюго – они все заодно. Предупредите Джонни .

«Бенедикт! Слабый, порочный Бенедикт, плейбой, транжира. Неужели он спланировал и осуществил все это?»

Сбоку в машину ударил порыв ветра, сталкивая ее с гудрона на обочину. Трейси с трудом удержала руль. Под колесами визжал гравий. Трейси вернулась на дорогу и снова устремилась на север.

Предупредите Джонни! Предупредите Джонни!

* * *

Бенедикт Ван дер Бил сидел в отцовском кресле, в отцовском доме, совершенно один. Одиночество терзало его.

Перед ним на столе стояли хрустальный бокал и графин. Коньяк не утешал, рожденное им тепло в горле и животе только усиливало ледяной холод одиночества. В своем воображении он видел себя опустошенным. Оболочкой, наполненной холодом тоски.

Он осмотрел комнату с ее темными деревянными панелями, с ее пыльным запахом смерти. Подумал, сколько раз так, в одиночестве, сидел его отец. В страхе перед пожиравшим его раком.

Бенедикт встал и принялся бесцельно шагать по комнате, касаясь мебели, как будто пытался связаться с человеком, жившим и умершим здесь. Остановился у зашторенного окна. Ковер на полу новый. Им заменили тот, который не смогли отчистить.

– Старик правильно поступил, – сказал он вслух. Его голос странно прозвучал в его собственных ушах.

Повинуясь неожиданному порыву, он быстро подошел к массивному шкафу у камина и попытался открыть дверцу. Она была заперта на ключ.

Бенедикт спокойно отступил на шаг и пнул дверцу. Дерево раскололось, он ударил снова, сорвав дверцу с петель.

Продолговатый кожаный футляр лежал на верхней полке, Бенедикт взял его и отнес на стол. Открыл защелки и отбросил крышку.

Вынул синеватый металлический двуствольный «парди ройял», выпачкав смазкой руки.