Крик дьявола - Уилбур Смит (1968)

Флинн поймал его на прицел и стал водить по нему мушкой, целясь в живот и учитывая траекторию выстрела сверху. Он слегка надавил на курок, чувствуя его люфт. Неожиданно раздался хлопок «маузера», и он плечом ощутил отдачу.

Не веря своим глазам, Флинн увидел у ног аскари поднятый пулей фонтанчик пыли. Промах с расстояния менее четырехсот ярдов по заранее выбранной цели – Боже милостивый, да он начинал стареть!

Он судорожно передернул затвор, но аскари, бросившись в укрытие и на ходу срывая с плеча винтовку, уже скрылся за серой массой колючего кустарника, и следующая выпущенная Флинном пуля бездарно исчезла в толще сухой растительности.

– Провались ты!.. – взревел Флинн, но его голос утонул в разразившемся вокруг грохоте перестрелки. Его укрывшиеся на обоих склонах бойцы открыли огонь по людскому скоплению внизу.

Несколько секунд обескураженная толпа африканцев-носильщиков неподвижно стояла под градом пуль. Каждый застыл в той позе, в которой его застала атака, – кто-то, толкая гигантские колеса, кто-то, налегая на канаты, кто-то с занесенной над порослью пангой, а кто-то, просто наблюдая, как работали другие. Все, задрав головы, посмотрели туда, откуда раздались грозные хлопки выстрелов, и затем, словно завывание поднимавшегося ветра, послышался жуткий крик ужаса, почти в ту же секунду подхваченный сотнями других воплей.

Несмотря на указания Флинна стрелять только по вооруженным аскари, его люди палили без разбора по толпе возле колес, доносились смачные шлепки нашедших свою жертву пуль и завывание смертельных, отскакивавших от скал рикошетов.

И затем носильщики обратились в бегство, хлынув подобно потоку прорвавшейся воды по долине, хаки аскари замелькали в нем, будто уносимые бурным течением обломки.

Лежа в ложбинке возле Флинна, стреляла и Роза. Ее диссонирующие с винтовкой женственные руки с длинными чувственными пальцами передергивали затвор так, словно это был челнок ткацкого станка, сплетавшего кружева смерти, смотрящие в прицел глаза были прищурены, а губы едва заметно шевелились, произнося имя, превратившееся в ее боевой клич.

– Мария! Мария! – тихо произносила она с каждым выстрелом.

Вытаскивая из патронташа очередную обойму, Флинн покосился на нее. Даже в момент боевого азарта он ощутил беспокойство, увидев лицо дочери. Ее глаза горели безумием – безумием сидящего глубоко внутри, никуда не уходящего горя и старательно взращиваемой в себе ненависти.

Перезарядив винтовку, он вновь сконцентрировал внимание на долине. Там происходили уже несколько иные события. Немец, которого Флинн еще до этого заприметил в бинокль, пытался сформировать оборону из обращенных в бегство и обезумевших от страха носильщиков. Ему помогал здоровенный аскари, в которого Флинн не попал с первого выстрела. Этим двоим удалось выловить среди носильщиков вооруженных бойцов, уносимых охваченным паникой потоком, и, остановив их, вернуть под укрытие четырех громадных колес. Теперь они уже вели ответный огонь по отряду Флинна.

– Мохаммед! Убери того белого! – заорал Флинн и, выстрелив дважды подряд, оба раза промахнулся. Однако пули прошли настолько близко, что заставили немца нырнуть в укрытие – за металлический лист одного из колес. – Проклятие! – сетовал Флинн: все его расчеты на скорую победу не оправдывались. – Они пытаются там как-то организоваться. Нам нужно их рассредоточить.