Анж Питу - Александр Дюма (1851)

Подобная рекомендация возбудила у купеческого старшины уважение к тому, кто пожелал с ним говорить; он покинул совещание и вышел в переднюю.

Увидев Бийо, он догадался, что это и есть посетитель, и, улыбаясь, осведомился:

– Это вы спрашивали меня?

– Вы – господин де Флессель, купеческий старшина? – вопросом на вопрос ответил Бийо.

– Да, сударь. Чем могу служить? Только поторопитесь, у меня множество дел.

– Господин старшина, – задал вопрос Бийо, – сколько властей во Франции?

– Бог мой, сударь, это уж как вы сами считаете, – ответил Флессель.

– Ответьте, как считаете вы.

– Если вы спросите у господина Байи[119], он вам скажет, что только одна: Национальное собрание. Если спросите у господина де Дрё-Брезе, он тоже скажет: только одна – король.

– А вы, господин старшина, какое из этих двух мнений разделяете?

– Мое мнение таково: в настоящий момент существует только одна власть.

– Национальное собрание или король? – поинтересовался Бийо.

– Ни то и ни другой, а нация, – отвечал Флессель, нервно комкая жабо.

– Ах, нация, – протянул фермер.

– Да, иначе говоря, те господа с ножами и вертелами, что ждут внизу на площади. Нация, то есть, я считаю, все.

– Вы, должно быть, правы, господин де Флессель, – промолвил фермер, – и мне верно сказали, что вы умный человек.

Господин де Флессель поклонился.

– К какой же из трех властей, сударь, вы намерены обратиться? – осведомился Флессель.

– Полагаю, что, ежели хочешь попросить о чем-то важном, проще всего обратиться к самому господу богу, а не к его святым, – ответил Бийо.

– Иными словами, вы намерены обратиться к королю?

– Именно это я и хочу.

– А не будет ли нескромностью поинтересоваться, что вы собираетесь попросить у короля?

– Освободить доктора Жильбера, заключенного в Бастилию.

– Доктора Жильбера? – с пренебрежением переспросил Флессель. – Это что, сочинителя брошюрок?

– Вернее будет сказать, сударь, философа.

– Это одно и то же, дорогой господин Бийо. Мне кажется, у вас мало шансов добиться этого у короля.

– Почему?

– Во-первых, потому что раз уж король повелел бросить доктора Жильбера в Бастилию, значит, у него были на то основания.

– Ну, хорошо, – заметил Бийо, – он мне выскажет свои основания, а я ему свои.

– Дорогой господин Бийо, король крайне занят и не примет вас.

– Ну, если он меня не примет, я найду способ пройти к нему без позволения.

– В этом случае, войдя, вы встретитесь с господином де Дрё-Брезе, и он прикажет выгнать вас взашей.

– Меня – взашей?

– Да. Он хотел проделать это же со всем Национальным собранием, что ему, по правде сказать, не удалось, и оттого он в ярости. Вот у него и будет повод отыграться хотя бы на вас.

– Ладно, тогда я обращусь к Национальному собранию.

– Дорога в Версаль перерезана.

– Я пойду вместе с тремя тысячами моих людей.

– Имейте, сударь, в виду: на дороге вы столкнетесь почти с пятью тысячами швейцарцев и с двумя, а то и с тремя тысячами австрийцев, которые и вам, и вашим трем тысячам людей зададут по первое число. В один миг они оставят от вас мокрое место.

– Дьявол! Так что же мне делать?

– Делайте, что вам угодно, только окажите мне услугу: уведите отсюда ваших людей, а то они стучат алебардами по мостовой и курят. У нас тут в подвалах почти восемь тысяч фунтов пороха, и достаточно будет одной искры, чтобы мы взлетели на воздух.

– Ладно, я подумал, – сообщил Бийо, – и решил не обращаться ни к королю, ни к Национальному собранию. Я обращусь прямо к нации, и мы возьмем Бастилию.

– С чем же вы ее будете брать?

– Да с теми восемью тысячами фунтов пороха, что вы мне дадите, господин старшина.

– Да неужели? – насмешливо бросил де Флессель.

– Да уж точно. Благоволите, сударь, выдать ключи от погребов.

– Вы, никак, шутите? – изумился старшина.