Анж Питу - Александр Дюма (1851)

Юлен, который сначала был часовщиком в Женеве, а потом егерем у маркиза де Конфлана, облачился в ливрейный кафтан, весьма смахивающий на форму венгерского офицера.

Эли[128], бывший офицер пехотного полка королевы, надел мундир, и это придало уверенности народу, поверившему, что армия за него и с ним.

Перестрелка велась с еще большим ожесточением, чем прежде.

В это время г-н де Лом подошел к коменданту Бастилии.

Он был храбрый и честный солдат, но в душе оставался гражданином, со скорбью смотрел на происходящее, а главное, предвидел, чем все кончится.

– Господин комендант, – обратился он к Делоне, – вам известно, что у нас нет провианта?

– Известно, – ответил Делоне.

– А то, что у нас нет приказа, известно?

– Прошу прощения, господин де Лом, у меня есть приказ держать Бастилию закрытой, потому-то мне и вручены ключи.

– Господин комендант, но ключами можно и закрыть, и открыть ворота. Смотрите, крепости вы не спасете, но доведете дело до того, что весь гарнизон перережут. Вместо одной беды будут две. Взгляните на людей, которых мы убиваем: они растут, как из-под земли. Утром их было сотен пять, через три часа стало десять тысяч, сейчас их тысяч шестьдесят, а завтра станет сто. Когда наши пушки замолчат, а это вскоре произойдет, у этих людей будет достаточно сил, чтобы голыми руками разрушить Бастилию.

– Господин де Лом, это речь не солдата.

– Это речь француза, господин комендант. Я говорю, что его величество не давал вам никакого приказа. Говорю, что господин купеческий старшина сделал нам вполне приемлемое предложение – впустить в крепость сто человек гражданской гвардии. Приняв предложение господина де Флесселя, вы сможете избегнуть всех несчастий, которые я предвижу.

– Так, по-вашему, господин де Лом, власти города Парижа – это именно та власть, которой мы должны подчиняться?

– Да, господин комендант, я считаю, что, ежели нет непосредственного приказа его величества, мы должны подчиняться им.

– Ну, что ж, – произнес г-н Делоне, отводя собеседника в угол. – А теперь, господин де Лом, прочтите это. И он протянул ему лоскуток бумаги.

Де Лом прочел:

«Держитесь. Я заморочил голову парижанам кокардами и обещаниями. Еще до вечера г-н де Безанваль пришлет вам подкрепление.

Де Флессель».

– Господин комендант, как попала к вам эта записка? – изумился де Лом.

– Я обнаружил ее в письме, которое принесли господа парламентеры. Они думали, что несут мне предложение сдать Бастилию, а принесли приказ оборонять ее.

Де Лом опустил голову.

– Отправляйтесь на свой пост, сударь, и не покидайте его, пока я вас не позову, – приказал Делоне.

Господин де Лом исполнил приказ.

А господин Делоне спокойно сложил письмо, сунул его в карман, вернулся к канонирам и приказал целить ниже и точнее.

Канониры подчинились точно так же, как и г-н де Лом.

Но судьба крепости уже была решена. Изменить ее было не в человеческих силах.

На каждый пушечный выстрел народ отвечал криками: «Бастилию! Даешь Бастилию!»

А известно, что, когда уста требуют, руки действуют.

Среди тех, кто кричал громче и действовал успешнее всех, были Бийо и Питу.

Но каждый действовал, как ему подсказывала его натура.

Бийо, отважный и самозабвенный, как бульдог, при первых же выстрелах бросился вперед, не обращая внимания на пули и картечь.

Питу, осторожный и осмотрительный, как лиса, одаренный обостренным инстинктом самосохранения, пустил в ход все свои способности, чтобы уберечься и избегнуть опасности.

Глаза его следили за самыми смертоносными бойницами, замечали малейшее, неуловимое движение бронзового ствола пушки перед выстрелом. Он даже научился точно угадывать тот миг, когда крепостные ружья начнут плеваться через подъемный мост свинцом.

И тогда кончалась служба глаз, наступал черед послужить телу.