Сталинград - Энтони Бивор (1998)

Командный пункт в Нижнечирской, подготовленный там к зиме, куда вылетел Паулюс, располагал линией защищенной связи со штабом группы армий Б и ставкой «Вольфшанце» под Растенбургом, но Гитлер, услышав о том, что командующий 6-й армией покинул Гумрак, решил, что тот бежал от русских. Фюрер приказал своему военачальнику немедленно вернуться обратно, к своим окруженным частям. Прибывший туда утром 22 ноября генерал Гот застал Паулюса расстроенным и оскорбленным предположением Гитлера, будто он способен бросить своих солдат. Начальник штаба Паулюса генерал Шмидт разговаривал по телефону с Мартином Фибигом, командующим 8-м воздушным корпусом. Шмидт несколько раз повторил, что 6-й армии срочно требуются горючее и боеприпасы, чтобы вырваться из окружения, а Фибиг еще раз сказал то же самое, что говорил вчера вечером: «Мы не можем снабжать по воздуху целую армию. У люфтваффе нет для этого достаточного количества транспортных самолетов».[645]

Все утро три генерала провели, обсуждая и оценивая положение 6-й армии. Говорил в основном Шмидт. Именно он накануне вечером беседовал с генералом фон Зоденштерном из штаба группы армий Б. Зоденштерн посвятил его в детали продвижения советских войск на юго-восток от Перелазовского и прямо сказал: «У нас нет сил, чтобы остановить русских. Спасайтесь сами».[646]

Во время совещания в кабинет вошел генерал-майор Вольфганг Пикерт, командир 9-го зенитного дивизиона люфтваффе. Шмидт, его однокурсник по штабному училищу, приветствовал своего друга любимой фразой их наставника: «Обоснованные решения, пожалуйста!» Пикерт, ни минуты не медля, сказал, что хотел бы как можно быстрее вывести свой дивизион из окружения.[647] «Нам бы тоже хотелось вырваться из кольца, – ответил Шмидт, – но сначала нужно создать сильную линию обороны на южном направлении, где наступают русские».

Потом он сказал, что они не могут бросить дивизии на правом берегу Дона. В ближайшие пять-шесть дней о попытках вырваться из окружения нечего и думать. Для того чтобы у этой операции появились шансы на успех, транспортные самолеты должны доставить 6-й армии боеприпасы и горючее. Генерал Хубе уже доложил в штаб по рации, что его танки вот-вот остановятся.

Пикерт был с этим согласен, но ему претила мысль о потере своего зенитного дивизиона со всем его вооружением. Кроме того, он полагал, что фон Зоденштерн прав: обеспечить армию всем необходимым только по воздуху невозможно. Шмидт не стал спорить, но сказал, что они до сих пор не имеют полного представления о сложившейся ситуации и уж тем более не знают, какими резервами располагает высшее командование. Страшно то, что из-за нехватки горючего и отсутствия тягловой силы они могут быть вынуждены оставить раненых, а их больше 10 000. Основную часть тяжелого вооружения тоже придется бросить. «Наполеоновский конец», – добавил он мрачно.

Паулюса, много знавшего о кампании 1812 года, наверное, преследовали кошмарные видения того, как его армия гибнет в заснеженной степи под непрекращающимися ударами противника. Он не хотел войти в историю полководцем, повинным в величайшей военной катастрофе всех времен. Кроме того, Паулюс, никогда не отличавшийся независимостью сужденний, испытывал соблазн уклониться от принятия решений, представлявших политическую и стратегическую угрозу. Он вряд ли мог противостоять искушению переложить ответственность на кого-либо другого, тем более что командование вот-вот должен был принять фельдмаршал фон Манштейн. Однако Манштейн из-за плохих погодных условий не смог вылететь самолетом. Ему пришлось ехать по железной дороге, но поезд надолго застрял в пути – партизаны действовали очень активно.