Сталинград - Энтони Бивор (1998)

Тресков считал, что первая же военная катастрофа может привести к переменам, при условии, что на одной из ключевых должностей в армии будет военачальник, пользующийся всеобщим уважением и имеющий независимое мнение. Таким человеком был фельдмаршал фон Манштейн, поэтому Тресков, воспользовавшись удобным случаем, поспособствовал тому, чтобы его молодой родственник Александр Штальберг стал адъютантом фельдмаршала. Время для этого было выбрано исключительно удачное. Штальберг приступил к исполнению своих обязанностей 18 ноября – за два дня до того, как Гитлер назначил Манштейна главнокомандующим новой группой армий «Дон».

Ум и военный талант Манштейна ни у кого не вызывали сомнений, но его политические пристрастия, несмотря на внешние проявления неуважения к режиму, были значительно менее предсказуемыми. Манштейн презирал Геринга и ненавидел Гиммлера. В беседе со своими самыми близкими соратниками он не раз вскользь упоминал о том, что в его роду были евреи. Бывало, Манштейн весьма нелестно высказывался в адрес фюрера. Ради шутки научил свою таксу по команде «Хайль Гитлер!» поднимать лапу в нацистском приветствии. С другой стороны, жена фельдмаршала открыто восхищалась Гитлером, и, что гораздо важнее, сам Манштейн, как уже упоминалось, отдал своим войскам приказ «о необходимости жестких мер против евреев».

Роскошный штабной поезд Манштейна, полностью состоящий из спальных вагонов, настоящая гостиница на колесах, в прошлом принадлежавший королеве Югославии, двигался на юг окольными путями. Первая большая остановка была около Смоленска. В вагон Манштейна поднялся главнокомандующий группой армий «Центр» фельдмаршал Ганс Гюнтер фон Клюге. Он вкратце изложил Манштейну обстановку на юге России. Клюге, находившийся под сильным влиянием Трескова, был одним из высших офицеров вермахта, готовых по первому зову присоединиться к заговору против Гитлера. Он сказал Манштейну, что по вине фюрера 6-я армия оказалась в безвыходном положении. Развернутая на столе оперативная карта это подтвердила – над всем южным крылом германской армии нависла опасность.

Клюге рискнул дать Манштейну один совет. Он сказал, что Гитлер имеет обыкновение вмешиваться в руководство войсками, вплоть до батальона, и это необходимо прекратить. «И помните, – сказал в заключение Клюге, – фюрер считает, что спасти положение на Восточном фронте прошлой зимой удалось благодаря не боевому духу солдат и не нашей напряженной работе, а исключительно его собственной силе воли и военному гению».[663]

Совсем скоро Красная армия развернет наступательные действия против группы армий «Центр», чтобы не позволить германскому командованию перебросить войска на юг и разблокировать группировку, окруженную под Сталинградом, а пока поезд Манштейна продолжал путь по бескрайней русской равнине, припорошенной первым зимним снегом.

Фельдмаршал и офицеры его штаба беседовали о музыке, вспоминали родственников и общих знакомых, играли в шахматы и бридж. О политике почти не говорили. Лейтенант Штальберг, узнав, что Манштейн приходится родственником покойному президенту фон Гинденбургу, спросил, кто из полководцев этой войны смог бы стать спасителем отечества в случае поражения Германии. Манштейн ответил, не медля ни минуты: «Это точно не я».