Королева - Салли Беделл Смит (2013)

Тем не менее королева не устает поражать гостей своими комментариями к виндзорским шедеврам кисти ван Дейка, Гольбейна и Рубенса – у нее всегда найдется что рассказать о каждой картине помимо даты создания и сюжета. “Ее отзывы очень искренни и зачастую необычайно метки, – утверждает бывший смотритель королевских полотен. – У нее хорошая зрительная память. Кроме того, она никогда не кривит душой и не делает вид, будто ей нравится то, чего она не признает или не понимает” (101). В отличие от королевы Виктории Елизавету II нельзя назвать страстным коллекционером, который штудирует каталоги аукционов, охотясь за редкостями. “Она не искусствовед и не музейный работник, – говорит Оливер Эверетт. – Однако она разбирается в своих шедеврах и понимает их ценность” (102). Как выразился один из ее бывших советников, милее всего сердцу Елизаветы II “красота природы” (103), но к своей роли хранителя королевских коллекций, насчитывающих около семи тысяч полотен, она относится серьезно.После кофе в одной из гостиных королева и принц Филипп прощаются с приглашенными. Ранний завтрак подается каждому в покои, где специальные памятки просят “воздержаться от денежного вознаграждения слугам ее величества” (104), хотя чаевые для приставленных к гостям лакеев и горничных разрешаются. Кто-то из приглашенных пользуется возможностью еще раз побродить по парадным покоям, прежде чем старшие придворные проводят их к выходу, напомнив на прощание сделать запись в гостевой книге с толстыми страницами из белого картона. “Меня поразило, насколько же мало людей побывало здесь за все время в качестве приглашенных” (105), – отмечает Рой Стронг.

К лету 1964 года королева полностью вернулась к своим общественным обязанностям. Она снова возглавила парад по случаю своего дня рождения в июне, выехав верхом в боковом седле, а в июле устроила открытые приемы в Букингемском, а затем Холирудском дворце в Шотландии. Начало этой традиции положила королева Виктория в 1860-х годах, организуя приемы для своего аристократического окружения, а королева Елизавета II в 1960-х демократизировала их после отмены балов для дебютанток. Открытые приемы, собирающие по восемь тысяч человек, призваны отметить заслуги перед Британией представителей самых разных слоев общества.

Личные приглашения на плотном белом картоне с вытисненной золотом королевской короной и вензелем сообщают, что “лорд-гофмейстер именем ее величества” (106) имеет честь пригласить имярека в назначенный день. (Лорд-гофмейстер, которого не следует путать с лордом-обер-гофмейстером, возглавляет штат служащих Букингемского дворца, под его началом находятся восемь с лишним сотен человек.) Когда в три часа дня отворяются двери (107), мужчины в визитках, дамы в коктейльных платьях и шляпах, военные в форме и духовные лица в соответствующем облачении устремляются на просторы садов и зеленых газонов. Они терпеливо выстаивают очередь к 120-метровому фуршетному столу в огромном бело-зеленом полосатом шатре, чтобы отведать заранее утвержденных ее величеством сэндвичей, пирожных и печенья с чашечкой предпочитаемой королевой смеси “Дарджилинга” и “Ассама”. Под задорные мелодии в исполнении двух военных оркестров лейб-гвардейцы в алых с золотом мундирах с белыми брыжами и черных бархатных шляпах с красно-бело-синими бантами вокруг тульи выстраивают приглашенных шеренгами.

Ровно в четыре часа на террасе появляются королева, принц Филипп и различные члены королевской семьи, чтобы под звуки государственного гимна помахать рукой приглашенным. Церемониймейстеры – отставные военные в визитках и цилиндрах – отбирают около сотни гостей, которых будет представлять ее величеству лорд-церемониймейстер, стараясь сделать выборку как можно более широкой. Королева движется вдоль шеренги примерно час, демонстрируя отточенное мастерство мимолетной, но неспешной беседы с каждым, постепенно приближаясь к Королевскому шатру с нарисованной на нем сияющей короной.