Королева - Салли Беделл Смит (2013)

Лакей подает ее величеству чашку чая на подносе, и королева берет десятиминутную паузу, прежде чем перейти в соседний Дипломатический шатер, чтобы поприветствовать высокопоставленных лиц, а затем в шесть вечера вернуться во дворец. Супруга одного из дипломатов ошеломленно наблюдала как-то раз, как королева “взяв чашку с чаем, сбросила туфли и стояла в одних чулках, уперев руку в бок. Она пила чай и, смеясь, болтала с дворецким” (108). Елизавета II сознает, насколько значимым событием является этот прием для тысяч гостей, и ее не утомляет отработанный распорядок. Сесил Битон, наблюдая однажды, как она “беседует неспешно с пожилой парой”, подумал: “Все эти люди достойны восхищения, это настоящая соль земли. Они сделали что-то полезное для своей страны. Это костяк Британии, и видно, что королева это тоже чувствует” (109).

Осенью 1964 года королева и принц Филипп отправились в Канаду с девятидневным государственным визитом. В Лондон они вернулись за два дня до всеобщих выборов 15 октября. Весь первый год премьерства Алека Дуглас-Хьюма СМИ, особенно два новых сатирических порождения поп-культуры 1960-х, журнал “Private Eye” [19] и телевизионный дайджест “That Was the Week That Was” [20] , безжалостно высмеивали его как далекого от жизни аристократа. Подливал масла в огонь и лидер лейбористов Гарольд Вильсон, величая премьера исключительно его наследственным титулом, 14-м графом Хьюмом. Дуглас-Хьюм не остался в долгу: “Мистер Вильсон, если вдуматься, тоже может именоваться 14-м мистером Вильсоном” (110). Прозвище закрепилось.

На самом деле Дуглас-Хьюм хорошо справлялся с обязанностями и пользовался популярностью у избирателей. Однако тяга к переменам обеспечила лейбористам крошечный перевес – 44,1% голосов и 317 мест в парламенте против 43,4% и 303 мест у тори. Гарольд Вильсон стал первым премьером-лейбористом после Эттли, занявшего этот пост в 1945 году. И впервые королеве не пришлось участвовать в выборе премьера, поскольку партия уже избрала своим лидером Вильсона.

Если Эттли, в кабинете которого насчитывалось трое “старых итонцев”, был вполне предсказуемым лейбористом, то Вильсон оставался для королевы “темной лошадкой”. Выходец из низших слоев среднего класса, прошедший через сито грамматической школы, он окончил Оксфорд с высочайшими отличиями и почти десять лет преподавал там экономику. Он гордился своим провинциальным происхождением и йоркширским акцентом, но при этом обожал оперы Гилберта и Салливана и перенял у оксфордской профессуры привычку к курению трубки. Тем не менее благодаря его невзыскательности, вдумчивости и остроумию с ним было легко общаться.

16 октября он взял с собой в Букингемский дворец на “целование рук” не только свою жену Мэри, но и двоих сыновей, отца и Марсию Уильямс (своего политического секретаря и главную помощницу). Обозначая свою демократическую принадлежность, новый глава государства не стал облачаться в визитку, а явился на прием в полосатых брюках с обычным пиджаком от другого костюма. Придворные, не растерявшись, предложили многочисленным спутникам херес в Адъютантской, пока Вильсон встречался с ее величеством.

Конституция обязывает монарха работать с премьер-министром независимо от его политической принадлежности, которая у Вильсона, несомненно, отличалась от тори, стоявших у руля последние двенадцать лет. Когда Вильсон ввел “общественный договор” для профсоюзов, сэр Майкл Освальд, управляющий королевским конным заводом в Сандрингеме, предложил ее величеству назвать так жеребенка. “Ответом мне был мрачный взгляд” (111), – вспоминает Освальд.