Королева - Салли Беделл Смит (2013)

Свои официальные обязанности – в среднем около сотни с лишним мероприятий в год – она исполняла охотно и с пользой для дела, заражая всех своим воодушевлением, особенно когда всплескивала руками в театральном восторге. Дебора Девонширская после одного свадебного торжества прозвала ее “Тортик”, поскольку, услышав, что молодые собираются резать свадебный торт, королева-мать воскликнула: “Ой, тортик!” (77) – будто никогда раньше не наблюдала этот ритуал. “Она превосходна в своем превосходстве” (78), – писала герцогиня своей сестре Диане в 1965 году. На ужине, который Джон Профьюмо давал в своем доме у Риджентс-парка за год до позорной отставки, королева-мать даже училась отплясывать (79) последний писк танцевальной моды, твист, вместе с Тедом Хитом, Дэвидом Брюсом и несколькими аристократами.

Она любила устраивать для друзей роскошные торжественные обеды в своих многочисленных резиденциях и ланчи на свежем воздухе, когда полдюжины ливрейных лакеев прислуживали за накрытыми белой скатертью столами с тончайшим серебром под сенью деревьев в саду Кларенс-Хауса. Компания собиралась более разношерстная, чем за столом королевы, поскольку Елизавета-старшая приглашала кого душе угодно, в том числе танцоров, художников, писателей и актеров, развлекавших ее своим искусством и интересной беседой. Блюда подавались изысканные, рекой лился кларет и едкие замечания хозяйки вечера – открытая критика политиков (лейбористов в основном), неприязнь к “япошкам” (80), подозрительность к немцам и французам (“такие милые, но ведь проходимцы – как им можно доверять?” (81). Вспоминая о встрече с племенем динка в Судане, она заявила: “Они были голые, но из-за черноты это не бросалось в глаза” (82).Ее эдвардианский мирок не всегда соотносился с реальностью. Глядя на непрезентабельный вид из окна в гостях у своей давней знакомой Тортор Гилмор, королева-мать посоветовала: “Дорогуша, попроси их закрыть эту бензоколонку и передвинуть школу” (83). Окидывая взглядом собравшихся на изысканный ланч в Кларенс-Хаусе, королева-мать и бывшая королева проговорила: “Ну вот, мы же самые обычные люди. Сидим за самым обычным столом и едим самую обычную еду” (84).

Между тем жизнь простого народа в 1960-х стремительно менялась. К масштабным социальным реформам, проводимым лейбористами, добавлялись настоящие тектонические сдвиги в британской культуре. Рок-н-ролл смел ограничения, контрацептивы подарили женщинам свободу половых связей, в фильмах и театральных постановках стало больше секса. Семнадцатилетняя принцесса Анна в 1967 году побывала на мюзикле “Волосы” (“Hair”), где присутствует неприкрытая нагота (85).

В популярной культуре безраздельно царствовали “Битлз”. В октябре 1965 года Гарольд Вильсон, подчеркивая свою современность, посоветовал Елизавете II наградить каждого из участников “Великолепной четверки” орденом Британской империи. Каких-нибудь четыре года назад группа играла в ливерпульском подвале, однако с тех пор битломания достигла невиданных масштабов, у группы появились легионы визжащих фанатов, а пластинки расходились миллионными тиражами. Аристократия возмутилась было, что правительство обесценивает награду, отдавая ее поп-звездам, а некоторые ветераны даже сдали свои ордена в знак протеста. Ноэль Кауард назвал ситуацию “крупным просчетом со стороны премьер-министра <…> Мне кажется, королеве не стоило соглашаться” (86).

Впервые “Битлз” встретились с королевой, когда играли в 1963-м на “Королевском варьете”. Приняв их почтительный поклон, ее величество спросила, когда следующее выступление. “Завтра вечером, мэм”, – ответил Пол Маккартни. “Да? И где?” – поинтересовалась Елизавета II. “В Слау, мэм”. – “Надо же, – воодушевилась королева. – Это ведь рядом с нами!” “Она, конечно, имела в виду Виндзорский замок, – вспоминает Маккартни. – Очень получилось забавно и по-свойски” (87).