Королева - Салли Беделл Смит (2013)

Ответ свидетельствовал о рассудительности и инстинктивной осторожности ее величества. Наконец, когда примерно неделю спустя из-под завалов были извлечены последние тела, королева с Филиппом приехала в Аберфан и больше двух часов беседовала с родственниками погибших, приблизилась к накрывшей школу земляной горе и возложила венок на кладбище, где похоронили восемьдесят одного ребенка. Обстоятельства вырвали ее из замкнутого мирка и заставили вступить в прямой и неожиданный контакт с подданными, которые выразили свою признательность за это. “Я тоже мать, и я представляю, что вы сейчас испытываете, – произнесла Елизавета II со слезами на глазах. – Мне жаль, что сейчас я ничем не могу вам помочь, кроме сочувствия” (96).Как человеку, привыкшему тщательно скрывать свои чувства на людях, ей пришлось нелегко. Королева понимала, что поддержит пострадавших своим присутствием и что в наше время в такие минуты эмоции уже не принято сдерживать. Однако ее непреклонность, проявившаяся в запоздалом отклике на трагедию, успеет создать немало трудностей в последующие годы.

Трагедия в Аберфане пришлась как раз на возвращение королевы из двухмесячного отпуска в Балморале – самого долгого и живительного из сменяющих друг друга мероприятий королевского календаря. Зимний отпуск в Сандрингеме с Рождества до начала февраля тоже оставляет немало времени для охоты и прогулок, однако настоящего уединения там добиться сложно, поскольку норфолкские угодья площадью в двадцать тысяч акров исчерчены общественными дорогами между вкраплениями полудюжины деревень. Только в Балморале, где дороги обрамляют поместье, королева может действительно отвлечься от привычных дел – за исключением правительственных ящиков. “При наших постоянных разъездах очень приятно бывает устроить себе передышку” (97), – призналась однажды Елизавета II.

Долгая подъездная дорога (98), ведущая от ворот через окружающие поместье вечнозеленые хвойные леса, создает атмосферу уединения и покоя. Вековые традиции переездов королевского двора незыблемы: в начале августа, за неделю до прибытия королевы, из Лондона подтягиваются грузовики с чемоданами одежды (99) и предметами обстановки. Из Виндзора перевозят лошадей, из Сандрингема – собак. Как только Елизавета II покидает Букингемский дворец, мебель в личных покоях накрывается чехлами, хотя все службы продолжают действовать, разве что в более размеренном режиме. Горничные, повара, управляющие, лакеи, охрана и прочие работники также переезжают на север двумя сменами по восемьдесят человек в каждой, на месяц поселяясь в балморалском корпусе для обслуживающего персонала.

“Есть своя прелесть в том, чтобы сохранять здесь все как при королеве Виктории” (100), – считает Елизавета II. Обстановка остается подчеркнуто неизменной – убрали (ко всеобщей радости) только пальмы в горшках. “Мебель почти вся на прежних местах, – подтверждает кузина королевы Маргарет Роудз. – Картины тоже все прежние” (101). Любимое кресло королевы Виктории в гостиной неприкосновенно, никому не разрешается в него садиться. “Стоит ничего не подозревающему новичку сделать к нему хотя бы шаг, как все дружно вскрикивают” (102), – говорит Джин Карнарвон.