Королева - Салли Беделл Смит (2013)

Съемки начались 8 июня 1968-го и длились около года. Семьдесят пять с лишним дней за королевой пристально следила съемочная группа с камерами и софитами, перемещаясь вслед за ней по всему миру. Итогом стали сорок три часа отснятого на ста семидесяти двух площадках материала, из которых после монтажа осталось сто десять минут. Поначалу королева держалась скованно, затем Костону удалось расположить ее, и она уже почти не замечала его присутствия, даже когда камера оказывалась совсем близко. “Она вдруг обнаружила, что съемки – это не так страшно” (45), – вспоминает Джон Брейберн. Режиссера Елизавета II звала просто по фамилии и приглашала обсудить за обедом освещение и угол съемки. “Нельзя ли убрать здесь тень? – интересовалась она, переходя на киношную терминологию. – Иначе посол получится в контражуре, так не годится” (46). Однако показывать рабочий материал Костон отказался, мотивируя тем, что королева может засмущаться.

Новизна фильма состояла в противопоставлении личного и общественного, он рисовал образ королевы как работающей матери, сидящей за письменным столом в деловом, но при этом довольно уютном кабинете. Зрителям представлялся уникальный случай увидеть непритязательную простоту Королевского поезда, дышащие уютом загородного дома салоны “Британии” и частные покои Виндзорского замка и Букингемского дворца.

Создатели фильма в полной мере осветили официальные обязанности королевы: вот она раздает награды и почести, вот она во время государственных визитов в Чили и Бразилии, вот обсуждает речь для Бразилии со своим личным секретарем Майклом Адином (“Маловато благодарственных слов <…> Будет неучтиво, если не поблагодарить”), вот здоровается с Гарольдом Вильсоном, прибывшим на еженедельную аудиенцию; принимает послов, ведет скованную беседу с президентом Ричардом Никсоном перед обедом в Букингемском дворце, возглавляет открытый прием в саду, едет в боковом седле на параде по случаю своего дня рождения, курсирует между гостями на дворцовых мероприятиях. Чарльза показали спортивным, на водных лыжах и на велосипеде, еще он шутил насчет своей курсовой по истории. Филипп пилотировал самолет и вертолет, работал у себя в кабинете (более модерновом, чем у супруги) с бумагами благотворительных организаций и писал красками пейзаж. В ключевые моменты в кадре возникали красные ящики с правительственными бумагами – на борту Королевского поезда, спускаемые с вертолета на палубу “Британии”, в Балморале и Сандрингеме.

Фильм, впрочем, подчеркивал не только преданность королевы своему долгу, но и впервые давал возможность увидеть ее в часы досуга: как она в костюме для верховой езды кормит лошадей морковкой, как скачет верхом вместе с Анной по беркширским пустошам, как рассматривает ожерелье с огромными рубинами вместе с Бобо Макдональд, моет посуду, везет в “лендровере” детей посмотреть щенков на сандрингемских псарнях, устраивает семейное барбекю на Лох-Мике с Филиппом, Чарльзом, Анной, Эндрю, Эдвардом и собаками, смеется вместе с детьми над американской комедией по телевизору и рассказывает забавные истории за ланчем, украшает рождественскую елку со всеми многочисленными родными, включая и королеву-мать, которая вспоминает о короле. За кадром остались все сцены охоты, которая могла показаться слишком кровавым занятием, доступным к тому же лишь аристократии.

Проявляя неожиданную для зрителя материнскую нежность, Елизавета II показывала младшим сыновьям фотографии в семейном альбоме и водила Эдварда на экскурсию в магазин близ Балморала. Выудив из кошелька несколько монеток, королева сказала продавщице: “Больше у меня нет”, а потом вручила дожидавшемуся в машине Эдварду пару шоколадок и рассмеялась: “Ужас! Сейчас тут все перемажется”.