Королева - Салли Беделл Смит (2013)

Настоящие торжества начались 4 мая 1977 года, с “клятв верности”, зачитываемых королеве палатой лордов и палатой общин в Вестминстерском зале, и последующей ответной речи ее величества. Как и рождественское обращение, речь была примечательна тем, что написана от себя. Елизавета II предсказуемо тепло отзывалась о Содружестве, в то же время назвав вступление Британии в Европейское экономическое сообщество “одним из самых значимых шагов за время моего царствования” (85). Неожиданностью стал и отклик на растущие призывы к делегированию ряда полномочий Шотландии и Уэльсу. “Эти стремления вполне понятны, – заявила Елизавета II, – однако я не должна забывать, что меня короновали как суверена Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии. Возможно, юбилей – самое подходящее время вспомнить о той пользе, которую приносит этот союз жителям всех частей Соединенного Королевства как во внутренних делах, так и на международной арене”.

“Очень важное замечание, весомое именно в силу своей уникальности” (86), – считал Саймон Уокер, служивший у королевы пресс-секретарем и ответственным за связи с общественностью с 2000 по 2002 год. Шотландские националисты выразили протест, осознав, что единство остается для ее величества незыблемым принципом. Однако Елизавете II редко выпадала возможность высказаться.

В понедельник 6 июня ее величество стояла на вершине Снежного холма в Большом Виндзорском парке, повязав голову своим знаменитым платком на случай непогоды, и готовилась зажечь костер, вслед за которым в ее честь запылают другие костры по всей стране. К сожалению, какой-то прыткий солдатик успел поднести свой факел раньше – но эта накладка Елизавету II скорее рассмешила, чем рассердила. “Ваше величество, все идет кувырком”, – признался майор сэр Майкл Паркер, импресарио королевских мероприятий и специалист по пиротехнике. “Ну и славно, так веселее!” – ответила королева с улыбкой (87).

Кульминация празднований наступила на следующий день, когда королева и принц Филипп выехали в Золотой церемониальной карете в сопровождении дворцовой гвардии, лейб-гвардейцев и принца Чарльза, едущего верхом в медвежьей шапке и красном мундире почетного командира валлийских гвардейцев. В эту вычурную, сияющую свежей позолотой карету Елизавета II не садилась со времен коронации. “Я и забыла, какая она неудобная” (88), – позже признавалась ее величество подруге.

Процессия – состоявшая также из Ирландской церемониальной кареты, Кареты королевы Александры и Стеклянной кареты, в которой ехала остальная королевская семья, – проделала путь от Букингемского дворца до собора Святого Павла мимо миллиона с лишним зрителей, многие из которых занимали места с вечера и всю ночь укрывались от дождя. В соборе королеву ждали две тысячи семьсот гостей, включая шестерых ее премьер-министров и ряд глав государств. Дональд Когган, 101-й архиепископ Кентерберийский, назвал Елизавету II “образцом неустанного служения и преданности долгу, хранителем стабильной и счастливой семейной жизни” (89) – телекамера в это время скользила по лицам родных королевы. Принцесса Маргарет, больше года назад расставшаяся с Тони Сноудоном, но по-прежнему привлекавшая внимание желтой прессы эскападами с Родди Ллуэллином, привела обоих детей.