Королева - Салли Беделл Смит (2013)

Независимость придала Чарльзу храбрости в пропаганде своих начинаний посредством речей, публикаций и регулярных писем министрам. “Я безмерно уважаю его за энергичность, амбиции и энтузиазм, – говорит сэр Малкольм Росс, два года прослуживший у Чарльза дворцовым экономом, а до этого занимавший высокий пост в Букингемском дворце. – Он хочет спасти мир. Загвоздка в том, что мир он хочет спасать сегодня и ежедневно” (58). Только за последние годы Чарльз успел выступить агитатором за перестройку международной экономической системы, оспорить ценности потребительского общества, раскритиковать не верящих в глобальное потепление, призвать к “революции” в присущем Западу “механистическом подходе к науке” (59) и похвалить ислам за веру в “неотделимость человека от природы” (60). Он дважды расстраивал многомиллионные проекты одного из самых именитых архитекторов Британии, сэра Ричарда Роджерса, – к вящей радости жителей района, в застройку которого не вписывались эти проекты.

Из-за своих убеждений ему приходилось периодически конфликтовать с родными, особенно с отцом. Когда Чарльз в 1998 году впервые высказался против генно-модифицированных продуктов, угрожающих нарушить хрупкое природное равновесие, Филипп вступил с ним в отчаянный спор, доказывая, что без них не накормить население голодающих стран. В 2000 году, когда Чарльз усилил нападки на биоинженерию в сельском хозяйстве, против него открыто выступил не только отец, но и сестра, назвавшая его представления “донельзя упрощенными” (61). В интервью “The Times” Филипп заметил, что “генетическая модификация животных и растений ведется с тех самых пор, как человек освоил селекцию” (62).

Тони Блэр, поддерживавший производство генетически модифицированной сельхозпродукции, пожаловался королеве годом ранее на публичные выступления Чарльза и возмущался перед Алистером Кэмпбеллом, что принц “оперирует избитыми доводами в духе “если бы Господь хотел, чтобы человек летал, он дал бы ему крылья” (63). Через министра Питера Мандельсона Блэр передал Чарльзу, что его высказывания “вредны, антинаучны и безответственны, учитывая не решенную пока проблему голода в развивающихся странах” (64).

Королева по обыкновению оставалась в стороне от дебатов и избегала конфронтации с предполагаемым престолонаследником. “Она позволила принцу Чарльзу найти занятие по душе, преследовать собственные цели и интересы” (65), – говорит Малкольм Росс. В то же время многие его идеи казались ей сомнительными, и она высказывала советникам свои опасения, когда Чарльз ввязывался в публичные конфликты. “Их отношениям далеко до нежных, – признает Маргарет Роудз. – Они любят друг друга, но в этой семье не принято ласкаться” (66). В последние годы напряженность между королевой и наследником разрядилась, и они регулярно встречаются за совместными обедами.

Елизавета II постепенно перекладывает на Чарльза свои обязанности – проведение инвеститур, аудиенции с высокопоставленными лицами, знакомство с секретными документами, которые поступают к нему в персональных темно-зеленых ящиках. Согласно предположениям придворных сановников, если Филипп скончается прежде королевы, его нагрузка ляжет на Чарльза, который станет кем-то вроде генерального исполнительного директора при матери – председателе совета. “Это будет острый момент, – говорит один из бывших советников. – Принц Филипп – часть ее жизни и ее роли суверена” (67).