Убить пересмешника - Харпер Ли (1964)

А тут еще Джим спросил Аттикуса, будет ли он играть за методистов, и Аттикус ответил – нет, он для этого слишком стар и может сломать себе шею. Методисты хотели выкупить заложенный участок при своей церкви и вызвали баптистов сразиться в футбол. В матче должны были участвовать отцы всех мейкомбских ребят, кроме, кажется, одного Аттикуса. Джим сказал – он и смотреть-то не хочет, но где ему было утерпеть, раз играют в футбол, хотя бы и любители! Конечно, он пошел, и стоял рядом со мной и Аттикусом, и мрачно смотрел, как отец Сесила Джейкобса забивает голы методистам.

Один раз в субботу мы с Джимом захватили свои ружья и пошли на разведку – может, подкараулим белку или кролика. Миновали дом Рэдли, отошли еще ярдов на пятьсот, и вдруг я вижу, Джим украдкой поглядывает куда-то в сторону. Повернул голову вбок и скосил глаза.

– Ты что там увидал?

– А вон пес бежит.

– Это Тим Джонсон, да?

– Угу.

Хозяин Тима, мистер Гарри Джонсон, шофер мобилского автобуса, жил на южной окраине города. Тим, пойнтер с рыжими подпалинами, был любимцем всего Мейкомба.

– Что это он?

– Не знаю, Глазастик. Давай вернемся.

– Ну-у, Джим, сейчас февраль.

– Все равно, надо сказать Кэлпурнии.

Мы побежали домой и ворвались в кухню.

– Кэл, – сказал Джим, – выйди на минутку на улицу, пожалуйста.

– А зачем? Некогда мне каждый раз выходить.

– Там собака, и с ней что-то неладно.

Кэлпурния вздохнула.

– Некогда мне сейчас собачьи лапы перевязывать. В ванной есть марля, возьми сам и перевяжи.

Джим покачал головой:

– Этот пес болен, Кэл. Что-то с ним неладно.

– А что, он ловит себя за хвост?

– Нет, он делает вот так. – Джим весь сгорбился, изогнулся и стал разевать рот, как золотая рыбка. – Он, видно, и сам не рад, а по-другому идти не может.

– Ты меня не разыгрываешь, Джим Финч? – Голос у Кэлпурнии стал сердитый.

– Нет, Кэл, честное слово!

– Этот пес бежит бегом?

– Нет, он как-то трусит рысцой, только очень медленно. Он идет сюда.

Кэлпурния сполоснула руки и вышла за Джимом во двор.

– Никакого пса не видать, – сказала она.

Мы повели ее мимо дома Рэдли, и она поглядела в ту сторону, куда показал Джим. Тим Джонсон был еще очень далеко, но он шел к нам. Он двигался как-то вкривь, будто правые лапы у него короче левых. Я подумала – он как автомобиль, который забуксовал на песке.

– Он стал какой-то кривобокий, – сказал Джим.

Кэлпурния вытаращила глаза, потом сгребла нас за плечи и скорей потащила домой. Захлопнула дверь, бросилась к телефону и закричала:

– Дайте контору мистера Финча! Мистер Финч, это Кэл! Как перед Богом, на нашей улице бешеная собака… Да, сэр, к нам бежит… да… Мистер Финч, вот вам мое честное слово… Тим Джонсон, да, сэр… хорошо, сэр… хорошо…

Она повесила трубку, мы стали спрашивать, что говорит Аттикус, а она только головой мотнула. Постучала по рычагу и сказала в трубку:

– Мисс Юла Мэй… нет, мэм, с мистером Финчем я уже поговорила, пожалуйста, больше не соединяйте… Послушайте, мисс Юла Мэй, может, вы позвоните мисс Рейчел, и мисс Стивени Кроуфорд, и у кого там еще есть телефоны на нашей улице? Скажите им – идет бешеная собака! Пожалуйста, мэм! – Она послушала немного. – Знаю, что февраль, мисс Юла Мэй, только я уж знаю, который пес здоровый, а который бешеный, не ошибусь. Пожалуйста, мэм, поторопитесь!

Потом Кэлпурния спросила Джима – а у Рэдли телефон есть?

Джим посмотрел в телефонной книге и сказал – нету.

– Да ведь они из дому не выходят, Кэл.

– Все равно, надо им сказать.

Она выбежала на веранду, мы с Джимом кинулись было за ней.

– Сидите дома! – прикрикнула она.