Убить пересмешника - Харпер Ли (1964)

Мне никогда и в голову не приходило, что у нашей Кэлпурнии есть еще другая жизнь. Оказывается, она может существовать как-то отдельно, вне нашего дома, да еще знает два языка!

– Кэл, – сказала я, – а для чего ты со своими разговариваешь, как… как цветные, ты ведь знаешь, что это неправильно?

– Ну, во-первых, я и сама черная…

– Все равно, зачем же тебе ломать язык, когда ты умеешь говорить правильно? – сказал Джим.

Кэлпурния сбила шляпку набок и почесала в затылке, потом старательно поправила шляпку.

– Как бы это вам объяснить, – сказала она. – Вот бы вы с Глазастиком стали у себя дома разговаривать, как цветные, – это было бы совсем не к месту, верно? А если я в церкви или со своими соседями стану говорить, как белая? Люди подумают, я совсем заважничала.

– Но ведь ты знаешь, как правильно! – сказала я.

– А не обязательно выставлять напоказ все, что знаешь. Женщине это не к лицу. И во-вторых, людям вовсе не по вкусу, когда кто-то умней их. Они сердятся. Хоть и говори сам правильно, а их не переменишь, для этого им надо самим научиться, а уж если они не хотят, ничего не поделаешь: либо держи язык за зубами, либо говори, как они.

– Кэл, а можно мне иногда с тобой повидаться?

Кэлпурния поглядела на меня с недоумением.

– Повидаться, дружок? Да мы с тобой видимся каждый день.

– Нет, можно приходить к тебе в гости? Как-нибудь после работы? Аттикус меня проводит.

– Пожалуйста, когда захочешь, – сказала Кэлпурния. – Мы тебе всегда будем рады.

Мы шли по тротуару мимо дома Рэдли.

– Посмотрите-ка на веранду, – сказал Джим.

Я оглянулась на дом Рэдли – вдруг его таинственный обитатель вылез подышать свежим воздухом? Но веранда была пуста.

– Да нет, на нашу веранду посмотри, – сказал Джим.

Я посмотрела. В качалке, прямая, непреклонная и неприступная, с таким видом, будто она здесь провела весь свой век, сидела тетя Александра.

Глава 13

– Отнеси мой саквояж в ту спальню, что окнами на улицу, Кэлпурния, – были первые слова тети Александры. – Джин-Луиза, перестань чесать в затылке, – были ее следующие слова.

Кэлпурния подняла тяжелый тетин чемодан и отворила дверь.

– Я сам отнесу, – сказал Джим и перехватил чемодан.

Слышно было, как чемодан грохнул об пол в спальне. Все, теперь он тут надолго.

– Вы приехали в гости, тетя? – спросила я.

Тетя Александра не часто выезжала с «Пристани» и уж тогда путешествовала с помпой. У нее был свой ярко-зеленый солидный «бьюик» и черный шофер, оба сверкали такой чистотой, смотреть тошно, но сейчас их нигде не было видно.

– Разве отец вам ничего не сказал? – спросила тетя Александра.

Мы с Джимом помотали головами.

– Вероятно, забыл. Его еще нет дома?

– Нет, он обычно возвращается только к вечеру, – сказал Джим.

– Ну так вот, ваш отец и я посоветовались и решили, что пора мне немножко у вас пожить.

«Немножко» в Мейкомбе может означать и три дня и тридцать лет. Мы с Джимом переглянулись.

– Джим становится взрослый, и ты тоже растешь, – сказала тетя Александра. – Мы решили, что тебе полезно женское влияние. Пройдет совсем немного лет, Джин-Луиза, и ты начнешь увлекаться нарядами и молодыми людьми…

Я могла много чего на это ответить: Кэлпурния тоже женщина, пройдет еще очень много лет, пока я начну увлекаться молодыми людьми, а нарядами я вообще никогда не стану увлекаться… Но я промолчала.

– А как же дядя Джимми? – спросил Джим. – Он тоже приедет?

– О нет, он остался на «Пристани». Ему надо присматривать за фермой.

– А вы не будете без него скучать? – спросила я и сразу спохватилась – это был не очень тактичный вопрос. Тут ли дядя Джимми, нет ли, разница невелика, от него все равно никогда слова не услышишь. Тетя Александра пропустила мой вопрос мимо ушей.