Укромный уголок - Анна Даунз (2021)

Я достаю из сумки корзинку с земляникой. Любимое лакомство Аврелии. Ставлю корзинку на лежак и выбираю самую большую и сочную ягоду. Протягиваю ее на открытой ладони, а указательный палец второй руки прижимаю к губам — тс-с-с, это секрет! Но никто на нас не смотрит — большинство загорающих лежат с закрытыми глазами, а рыжая тетка уткнулась в телефон — свайпит и скроллит без устали. Девочка с золотисто-рыжими локонами делает шаг ко мне, не сводя глаз с земляники. Я улыбаюсь, и она подходит ближе. Наконец она набирается смелости и хватает ягоду с моей ладони. А потом, увидев корзинку, берет еще и еще. Набивает полный ротик, так что сок течет у нее по подбородку. Ей, наверное, два с половиной, максимум три, но она уже знает толк в воровстве.

— Иди сюда, земляничная девочка, — смеюсь я, доставая салфетку, чтобы стереть улики с ее мордочки, и у меня замирает сердце. У нее глаза разного цвета. Два драгоценных камешка — золотисто-карий и зеленоватый, оттенка морской волны на мелководье.

Перед моим мысленным взором возникает лицо Аврелии, реальное до боли. Блестящий шоколадно-коричневый цвет радужной оболочки разбавлен голубым пятнышком. Как лужица среди камней.

Ошеломительное открытие. Это знак.

* * *

Через полчаса рыжая тетка, валявшаяся на лежаке, садится. Лицо и плечи у нее приобрели болезненный оранжево-розовый оттенок. «Спеклась, мумия», — злорадствую я.

И поворачиваюсь к Земляничке. Она все больше и больше становится похожа на Аврелию. Если прищуриться, почти можно поверить в то, что это моя дочь. Она прекрасна, изумительна, и никто больше этого не замечает. Сотни уникальных мгновений, которые стоит запечатлеть, — вот она улыбается, хмурится, восклицает от удивления, — мелькают во времени, как свадебные букеты, а ловлю их только я. Мне хочется закричать Спекшейся Мумии: «Оторвись от своего кофе, женщина! Посмотри, что ты упускаешь!» Но я этого не делаю. Я рада, что Земляничка принадлежит только мне.

Мы играем в «ку-ку», закрывая лицо ладонями. Она собирает мне в подарок круглые камешки. Я нахожу на дне сумки старые квитанции, она рисует на обороте каляки-маляки и отдает их мне, как любовные послания. Я наблюдаю за Спекшейся Мумией, которая опрокидывает одну чашку кофе за другой, словно рюмки текилы. За все время она лишь пару раз покосилась в сторону дочери.

* * *

Уже пора обедать, и Спекшаяся Мумия начинает нервничать. Сплетает и расплетает пальцы, дрыгает ногой, хватает телефон и названивает кому-то, но ей не отвечают. Ругаясь себе под нос, она смотрит на океан, потом, похоже, принимает какое-то решение. Кладет телефон на лежак, суетливо забрасывает пожитки в пляжную сумку, что-то орет по-французски детям, сдувая рыжие кудряшки, падающие на глаза.

Один за другим четверо мальчишек с недовольным видом вылезают из воды.

Я не двигаюсь, но внутри у меня бушует паника. Оглядываюсь в поисках Землянички, но ее нигде нет. Я не хочу с ней расставаться.

Спекшаяся Мумия пребывает в ажитации. Она хватает сумку, закидывает ее на плечо и устремляется к набережной, прижимая к уху телефон. По пути она рявкает несколько грозно звучащих слов в сторону своих отпрысков, но Земляничкиным братьям, взбудораженным купанием, наплевать — они скачут между лежаками, толкают отдыхающих, визжат, пререкаются и норовят поставить друг другу подножку.

Я по-прежнему нигде не вижу Земляничку. Сажусь на шезлонге. Где она? А потом я вдруг слышу хихиканье, и что-то касается моей ноги. Соскользнув с шезлонга, я встаю на четвереньки, заглядываю под него. Вот она. Свернулась в клубочек. На очаровательном личике — озорная улыбка.

— Эй, обезьянка, — шепчу я. — Тебе пора. Они так уйдут без тебя.

Земляничка прижимает пальчик к губам: тс-с-с!