Укромный уголок - Анна Даунз (2021)

— Попробовала бы ты там пожить.

Сила инерции в таких городках почти непреодолима. Когда Эмили росла там, мир маячил где-то на горизонте, манящий, прекрасный и необъятный, а ее родители не хотели никуда ехать, не испытывали ни малейшего желания узнать или сделать что-то новое.

— Ну ладно, — сказала Нина, — я рада, что у тебя нет ностальгии по родине. Жизнь здесь тоже бывает ужасно скучной. — Она окинула взглядом окрестности. — Если тебе станет тоскливо, можешь мне признаться.

— О нет! — Эмили с наслаждением откинулась на подушки. — Я здесь никогда не заскучаю. Тут так красиво. К тому же каждый день есть чем заняться. — В этот момент она подумала о целой куче коробок с книгами, которую нашла в одной из комнат («Это для будущей библиотеки», — пояснила Нина), и о кинопроекторе с экраном, хранившемся в другой.

— Тут ты права, — сказала Нина. — И раз уж об этом зашла речь, завтра нам нужно заняться ванными комнатами.

Потом они, медленно покачиваясь в подвесных креслах и потягивая вино, принялись обсуждать, какие нужны кисти и краски для карнизов и оград, а когда закончили, воцарилось уютное молчание. Высоко над головой сходились пурпурные облака, неспешно стирая звезды с небосклона. Последние лучи солнца истаяли, закатное сияние померкло, слившись с землей, и между деревьями заметались летучие мыши. Вдруг на горизонте разветвилась огненным деревом ослепительная молния.

Эмили успела досчитать до четырех, когда издалека донесся раскат грома. Как подсказывало дворовое детство, это означало, что буря бушует меньше чем за милю от них. Счастливо вздохнув, девушка устремила взгляд вверх, ожидая, что сейчас засверкает все небо, и подумала: «Вот что такое райская жизнь».

И тут вдруг вечерний полумрак разорвал протяжный, душераздирающий вой, такой громкий и страшный, что Эмили оцепенела на пару секунд.

— Господи боже мой, что это было?! — выпалила она, вскинувшись в подвесном кресле.

Рядом Нина резко вскочила на ноги, пролив вино на платье.

Вой сделался еще громче — ужасающий, неровный, хриплый, исполненный боли. Вдруг он оборвался, и настала тишина, от которой у Эмили зазвенело в ушах.

— Что за…

Вой возобновился с нарастающей силой. Он несся из семейного особняка. В голове Эмили замелькало слайд-шоу с картинками, одна страшнее другой: кто-то ворвался в дом и покромсал Аврелию на куски; Аврелия упала с лестницы и сломала позвоночник; Аврелию укусила ядовитая змея.

— Черт был побрал эти штормы, — недовольно пробормотала Нина, явно не разделявшая панических настроений Эмили. Она поставила бокал на столик и быстро зашагала через патио к двери на кухню, исчезла за ней, а через пару секунд снова появилась с полотенцем, вытирая залитое вином платье.

— Все в порядке! — громко сказала Нина с порога, стараясь перекрыть вой. — Это просто очередной ночной кошмар. У Аврелии они давно.

— Ночной кошмар?..

— Да, и это одна из причин, по которой я рада, что у нас тут нет соседей. Раньше было еще хуже, а теперь у Аврелии бывают только обострения во время непогоды. Видимо, на нее так действуют раскаты грома — она ненавидит громкий шум.

Вой резко усилился, хотя казалось, что это уже невозможно, и Нина вздрогнула. Отбросив полотенце, она нервно улыбнулась Эмили:

— Не беспокойся, с ней ничего непоправимого не случилось, и вообще звучит это гораздо хуже, чем есть на самом деле. Извини, я лучше пойду к ней и… — Нина неопределенно махнула рукой в сторону источника воя и устремилась туда. Не успев скрыться за дверью, она снова выглянула оттуда: — Не беспокойся о стаканах и бутылке — я потом все уберу, — и на этот раз исчезла окончательно.

Эмили стояла не шелохнувшись, прижимая ладонь к груди, несколько минут. Наконец вой затих, а из открытого окна особняка до нее донеслась колыбельная.

* * *