Укромный уголок - Анна Даунз (2021)

Девушка с удивлением обнаружила, что ни разу не видела, как Скотт обнимает дочь. Единственный знак внимания к Аврелии, который он себе позволял, — погладить ее по голове. Это напомнило Эмили о том, как к ней самой относился приемный отец. Впервые с той встречи на улице слепое обожание, которое у нее вызывал Скотт, несколько ослабело. Быть может, он испытывал стыд, и это была истинная причина его желания держаться подальше от «Керенсии»? Возможно, он стеснялся Аврелии. Теперь уже перепады настроения и ночные кошмары, которыми страдала девочка, не казались Эмили такими уж необъяснимыми.

Ну разумеется, ничего странного в них не было. Эмили и сама в детстве пережила нечто подобное. Чем больше она думала об этом, тем больше общего находила между собой и Аврелией: страшные сны, приступы ярости, неуравновешенное социальное поведение. Эмили тоже через все это прошла. И чем больше времени она проводила с Аврелией, тем больше привязывалась к этой необычной маленькой девочке. Как там говорила Нина? «Мы как инопланетянин и Эллиот — одна чувствует то же, что и другая». Эмили это очень хорошо понимала. Иногда она почти на физическом уровне ощущала реакцию Аврелии на внешние раздражители — на прикосновение, к примеру, или на громкие звуки. И то, как она визжала в первое время, когда Эмили подходила слишком близко, и ее страх во время шторма. Даже ее рисунки в тот день, когда они готовились к приезду Скотта… Все это почему-то было знакомо ей до боли.

И тут в памяти опять возник образ доктора Форте — поразительно четкий и ясный. Доктор Форте наклонялась к ней, протягивая руки, и с ее губ слетали слова: «Закрой глаза, Эмили. Что ты видишь?»

Эмили поежилась и снова обвела взглядом океан. Его поверхность была безмятежной, почти ровной, лишь кое-где ее расчерчивали белые рубцы — пенный след рыбацких катеров, возвращавшихся домой на ночь. На линии прибоя то выныривали, то снова погружались в воду гладкие острые обломки скал. Вдали сверкнула молния.

А за спиной хрустнула ветка под чьей-то ногой.

Эмили резко обернулась, случайно столкнув со стены вилку — та полетела вниз, звеня на валунах.

— Кто здесь?

Опять возникло какое-то движение — за оливковыми деревьями переместилась тень.

Эмили перекинула ноги на другую сторону стены и встала на плиты. Сердце учащенно билось.

Тень замерла. Она была чернильно-черной с кровавой кромкой, и на секунду Эмили подумала, что это каприз ее воображения. Но тут тень заговорила.

— Прости, не хотел тебя напугать, — сказал Скотт, выходя на свет.

Эмили с облегчением выдохнула:

— О боже, это ты! А я-то думала, сюда еще кто-то забрел! — Она заулыбалась и подавила желание поправить прическу. — Что-то случилось?

— О, я просто так заглянул тебя навестить.

Он шагнул вперед, и Эмили увидела, что глаза у него налиты кровью, а веки порозовели и опухли. Щеки отекли, будто он ударился лицом. Верхние три пуговицы на рубашке расстегнуты.

— Выглядишь не очень, — констатировала девушка. — Ты что, только проснулся? — Она подошла ближе — и в нос ударил крепкий запах перегара. — О боже. — Эмили уперла руки в бока, как школьная училка. — Похоже, я пропустила очередной сабантуй.

С темнеющего неба грянул раскат грома. Скотт моргнул и пошатнулся.

— Оп-ля! — засмеялась Эмили. — По-моему, тебе лучше присесть.

Теперь он стоял неподвижно, и девушка тоже замерла в нерешительности. О прошлой ночи у нее сохранились волшебные воспоминания, и она не прочь была бы повторить, но сейчас атмосфера была совсем другая. Шуточный флирт и призывные взгляды исчезли. На сей раз от пьяного Скотта исходила некая опасная энергия.

Эмили размышляла, не отвести ли его к жене, но Нина сейчас, наверное, укладывает спать Аврелию, и вряд ли ей понравится, если по дому будет шататься упившийся муж, шуметь и производить разрушения. Лучше отвести его в гостиный дом, решила девушка, и сварить кофе.