Незваный, но желанный - Татьяна Коростышевская (2021)

Давилов стрелял из револьвера, не лучшее решение в искривленном волшбою пространстве. Герочка завизжал, одна пуля, срикошетив, наверное, попала в него. Звуки доносились до меня приглушенно, я брела сквозь вязкий колдовской кисель, не в силах сделать ни единого вздоха. Семен! Это был он. Смотрел на меня сапфировыми очами, шептал: «Это неправда, бред, видение безумца. Сгинь, морок, сгинь!» Говорить без воздуха невозможно, я попыталась артикулировать: «Помоги». Он не мог, даже если бы захотел. Перед моими глазами мельтешили уже не янтарные кисельные разводы, а разноцветные пятна предсмертного удушья.

— Что ж, Гелюшка, ты, по крайней мере, попыталась. Все, занавес, прощальный поклон. Такая грустная история у нас получи…

Мамаев ковырнул землю носком сапога.

— Не сумневайтесь, вашбродь, — сказал приказной Степанов, — место то самое, здесь именно раньше висельный холм стоял, а туточки, — мужик повел рукой, — усадьба проклятая генерала Попова.

Эльдар Давидович посмотрел на Федора, будто прикидывал, какую скулу ему первую ударом своротить.

— Туточки?

— Тамочки, — подтвердил приказной. — Кто угодно подтвердит. До третьего дня то есть.

Чародей с крыжовеньским болваном находились в центре круглого пространства выжженной до полной сухости земли. За пределами круга была непролазная грязь с островками не стаявших до конца сугробов, кое-где зеленела весенняя травка. Там стояли повозки, перебирали копытами лошади, мастеровые снимали с телег пузатые кувшины с маслянистыми потеками на боках, снимали осторожно, чтоб не растрясти.

— Копать надо, — сказал гнум Дворкин, опершись на черенок лопаты. — Сейчас ребята разметят по памяти.

— Обождем.

Мамаев осмотрел добровольных помощников. Местные жители, среди которых угадывались приказные, гнумы, неклюды, несколько селян. Сплошь мужики, одна только женщина, дурочка безумная с дохлой собачонкой, запеленатой на манер младенчика, прижимала сверток к груди, бродила бестолково, Ниночку свою звала, видно, дочку покойную. Несчастная баба.

— Чего ждать? Траншейки сейчас пророем, чтоб по ним гнумий огонь разлить. Зря, что ли, трое суток без роздыху его собирали? — Дворкин кивнул на кувшины. — Чисто все будет, надежно.

Другой шум, тоже из старших, который командовал у телег, посмотрел вдаль, приложив руку ко лбу, и направился к ним быстрым шагом.

— Едет кто-то из города, во весь опор несется!

— Это Зорин, — сказал Эльдар. — Обождем, мужики, может, он узнал чего.

Иван спрыгнул с коня за пределами выжженной земли, бросил повод помощникам, побежал, поднимая клубы пыли.

— Изрядно мы припозднились.

— На три дня. Геля точно с Семеном?

— Точно. Она, коллежский регистратор Давилов, письмоводитель Старунов…

— Знаю, Ваня! — перебил Мамаев. — Впятером их у Крыжи в последний раз видали. Еще некто Зябликов там наблюдался с госпожою Квашниной, директрисой сиротской богадельни. Только я надеялся, что они цели не достигли и в город вернулись.

— И в приюте их нет. — Иван Иванович вздохнул и достал из кармана серебряную витую подвеску. — В одной из камер приказа на гвоздике обнаружил.

— Семенов оберег.

— Он его нарочно снял. Ну и… — Зорин качнул подвеской. — Послание нам в него запаковано.

Эльдар схватил кулон, сжал в кулаке, зажмурился. Прочие присутствующие почтительно поглядывали на чародеев, негромко между собою переговариваясь. Только безумица продолжала громко звать Ниночку. Через несколько минут Мамаев открыл глаза и витиевато выругался:

— Спаситель… рода… человеческого…

— Другое важно, — сказал Зорин. — Семка уверен был, что Геля в безопасности будет, не знал, что она следом за ним отправится. Ты здесь все осмотрел, ничего не учуял?

— Глухо, как в могиле, петля их на изнанку утащила. Все, как Семен… трам-та-ра-рам… Аристархович задумал. Только и остается гнумьим огнем сверху заполировать.

— Вот-вот, — поддакнул издали Дворкин.