Незваный, но желанный - Татьяна Коростышевская (2021)

— Парни здесь закончили. Мы решаем теперь, улицы на предмет упырей прочесать или попытаться приказных отбить. Что думаешь?

— Живых барину отдавать нельзя, он их в жертву принесет. Но и горожан без защиты оставлять плохо.

— Вот и мы о том же.

Подошел Дворкин, за ним Туз и еще пара-тройка незнакомых мне мужиков и гнумов. Мы стояли кружком, переговариваясь.

— Разделимся? — предложил Туз. — Мы с фартовыми здесь останемся, а вы невольничий караван догоните.

— Город на разграбление отдать? — хмыкнула я. — Из огня да в полымя?

— Обижаешь, вашбродь, неужто мы без понятия. Для ради блага всеобщего стараться будем.

— Время, — поторопил Соломон.

— Поклянись, — сказала я, обратившись к Якову. — Христом Богом, мамкой покойной, честным своим фартовым именем.

Он торжественно поклялся, перекрестился, мы ударили по рукам. Гнумы строевым бегом покинули площадь.

— Ты теперь куда? — спросил Туз, раздав команды своим парням. — Сопроводить?

Я отказалась, и скоро перед разоренным приказом остались только мы с Фараонией и Зябликовым.

— Этот… — Чародейка плюнула в Герочку. — Нехороший злыдень теперь бесполезен. Он… нехороший человек.

— Где он вас перехватил?

— Да на углу Гильдейской. Не заметила даже, когда с фонаря на меня костяное чудовище напрыгнуло, с облучка сбило.

— А работники?

— Какие работники?

— Вы собирались двух охранников на погост с собою взять.

Квашнина с чувством заехала Зябликову по роже.

— Чего теперь обсуждать? Без трости план твой, рыжая, невыполним, и покойный пристав нам бесполезен. Что теперь? Что? Младенчик нерожденный… Страшно даже представить, какие непотребства барин с ним сотворит!

Она продолжала методично избивать Герочку, он не защищался, пучил только глаза, пытаясь что-то сказать. Жалко мне его не было, тем более что немолодая уже Елизавета Афанасьевна ни поставленным ударом, ни силою не обладала. Утомившись, старуха, тяжело дыша, повернулась ко мне.

— Так тебе скажу, Гелюшка: мы с тобой обе женщины, не можем мы беременную нашу сестру с невинною душою в утробе на надругательство некромантское оставить.

Я всхлипнула и вытерла щеку рукавом, сумочка, чудом все еще висящая на запястье, стукнула в грудь.

— Да что мы теперь можем без трости? Нет, Елизавета Афанасьевна, мы проиграли, только и остается надеяться, что Крестовский сдюжит и хтонь эту закуклит полностью.

— Сдаешься? А как же любовь твоя к чародею Семушке?

Зябликов скорчился на земле, я спрятала в сумочку дудку, сказала устало:

— Семен Аристархович Крестовский на благо всего честного люда старается. В этом стремлении любящая женщина его поддержать должна.

— Он ведь не знал, что барин Маньку брюхатую в полон возьмет.

Герочка замычал, я наступила ему на ногу, Квашнина продолжала увещевания:

— На тебе вина, Гелька, ты Марию Гавриловну не уберегла и тем планы начальства под удар поставила. Он ведь не справится теперь, Семушка твой, сама говорила, слабеет. Невинная детская душа, на алтаре черном в жертву принесенная, его перехлест разрушит. Беда будет, такая беда, что полный город упырей пустяком покажется. Барин всех берендийских покойников поднимет, орды, легионы, на столицу свое воинство поведет.

Гнилостный трупный запах, к которому я уже успела привыкнуть, разбавился нотками жженого сахара. Оберег на груди потеплел, завибрировал.

— Перестаньте, — попросила я. — Лучше по-простому, без чародейства. План у вас какой?

— План! — Фараония схватила меня за плечи. — Такой план. Заставь своего раба в логово нас отвести. Мне бы только внутри оказаться, там я Маньку учую, разыщу, вытащу.

— Так себе схема, — хмыкнула я. — Мы не знаем, сколько подручных при барине, где и как они рассредоточены. Предположим, нам удастся пройти незамеченными… Нет, глупо.

— Что предлагаешь?