Незваный, но желанный - Татьяна Коростышевская (2021)

Старунов покачнулся от удара, но устоял, был писарь вял и тих, пришло в голову, что с Зябликовым они составили нелепую парочку пришибленных созданий. Эх, Ивашка-букашка, что ж тебе так не везет в жизни? Случайно ведь под раздачу попал, ни за что. Эх…

— Командуй, сыскарка, — велела Фараония.

— А мы, вообще, где? — повела я широко рукой. — В каком именно месте переход произошел? Каюсь, сама задремала и не заметила.

— Так все заснули, — ответила чародейка, — во сне и перешли. Ты зверушку допроси, Герочку своего покорного. Он непременно при себе амулет какой-то имеет, поганым колдовством напитанный.

— Амулет?

— Ну да. Отбери свиристелку, нам она пригодится обратно выбираться.

— Геродот, — подошла я к Зябликову, — ключик отдай.

Отставной корнет достал из-за пазухи куриную косточку в нитяной разноцветной оплетке, протянул мне на раскрытой ладони. Фараония выхватила амулет.

— Работа на навью похожа. Любопытненько… Здесь вот на земляную жилу привязка… Ого! Никогда еще такого не видала, темные арканы, которые кровь заклинают…

Она бормотала, держа артефакт у лица, цокала языком. Длинные костлявые пальцы без остановки шевелились, плотный привычный запах ее волшбы приобрел гнилостный какой-то оттенок.

— Веди, Геродот, — вздохнула я. — Пора нам с барином познакомиться.

Мыслей в голове уже никаких не осталось. Столько уже думано-передумано. Нечего воду в ступе толочь. Работай, Попович, и будь что будет, пан или пропал.

Снег не проваливался нисколько, стелился под ногами плотным ковром до самого горизонта. Зябликов брел впереди, я за ним неотлучно, прочие поотстали. Обернувшись через плечо, я увидела Квашнину, чинно под ручку шествующую с Давидовым, замыкающего нашу процессию Ивашку, карету, издали похожую на выброшенного на берег моря дохлого кита.

— Далеко еще, Герочка?

— До луны только, она дверью в чертоги графские служит.

Я быстро ухватила корнета под локоть.

— Графские? Заклятие на молчание здесь не действует? И имя назвать можешь?

— Теодор Васильевич Попов.

— Перфектно! Место? Ты многословнее отвечай, подробно, разрешаю. И только правду.

— Проклятая усадьба, только не явная ее сторона, изнаночная. Вход у висельной осины, под тем холмом мы лошадушек и лишились. Жалко, я хотел их в изнанке костяными скакунами поднять. Амулет этот, который вы, госпожа, столь легкомысленно мадам Фараонии оставили, такое тоже может.

— Понятно.

— Вы б забрали от греха.

— Про барина рассказывай.

— А чего рассказывать? Упырь он упырь и есть. Лет сто уже здесь обитает, крестьяне из окрестных деревень…

— Не то, — перебила я корнета. — Что за чертоги? Сколько прихвостней при нем служат? Расположение комнат?

Он принялся монотонно и бестолково говорить. Из помещений его лишь в одну залу допускали, в обрядовую, там и алтарь, и ризница, и иконы разные на стенах, только не простые, а поганые. Лично барина он не лицезрел ни разу, распоряжения получал от лорда Асмодеуса, того господинчика, с которым я его на перроне заметила. Этот самый лорд Зябликова в некромантские приспешники и приспособил. Герочка фотограф был, любитель. На почве хобби сошлись. Асмодеуса не столько процесс интересовал, сколько карточки срамные.

— Я же кого снимал? Девиц непотребных, которые у Мими промышляли, у них ни фактуры, ни характеру, одно слово…

Смачно выплюнутое это слово мне не понравилось.

— А вам других хотелось? Чистых, нетронутых?

— Не мне! — испугался Герочка. — Я просто заказы исполнял, ничего более!

Он застонал, дернулся.

— Что ж вы со мною, госпожа, делаете? Приторговывал еще карточками через ту же Мишкину. Она, дурында, про барина не знала, не догадывалась даже, думала, всем в городе Бобруйский заправляет.

— А Чиков?