Эликсир ненависти (сборник) - Джордж Энгланд

— Велико. Теперь слишком велико, — пробормотал он. В самом деле, теперь пиджак был чересчур широк в плечах. То есть? Тело начало сжиматься? Он уменьшается в размерах? С испугом осознав это, он побледнел пуще прежнего и, оборотясь к шкафу, снял с полки бутыль коньяка и, налив себе, проглотил крепкое питье одним глотком. «Уф!» — и содрогнулся с кривой улыбкой. — «Как противна мне теперь эта отрава! А она мне нравилась… раньше. Но теперь в этом адском состоянии физического совершенства, меня от самого запаха мутит». Взбодренный алкоголем, он почти сразу почувствовал себя лучше. Возможно, в конце концов, еще удастся что-то предпринять, чтобы уклониться от грозящей беды, обмануть девушку, даже достичь счастья. Исступленный гнев хлынул ему в грудь. При мысли об Иль Веккьо кулаки его сжались, а глаза наполнились горечью.

— Ну погоди! — пригрозил он, занимаясь приготовлениями.

Сперва он взял свой чемоданчик, сложил туда кое-что необходимое, удостоверился, что бутылочка с сульфатом свинца на месте. Та самая, которую он недавно тайно купил в деревне. Затем, сев за стол в своей комнате, он достал свою авторучку и принялся составлять записку Стасии. После нескольких неудачных попыток, когда он разорвал несколько бумажек и бросил в мусорную корзину, у него вышло следующее послание:

«Дорогая девочка!

Срочное дело зовет меня прочь от тебя на несколько дней. Как ни грустно мне покидать тебя даже на такое короткое время, приходится. Как скоро я опять смогу быть с тобой, не могу сказать, но очень скоро, вернусь, едва только удастся. Ни о чем не спрашивай, моя дорогая. Ничего не бойся, ни в чем не сомневайся. Перед нами Рай. Какое у нас будущее! Тысячу раз целую тебя.

До свидания!

Твой любимый Гренвиль».

Он запечатал это, написал, кому и, прокравшись на цыпочках по коридору, дрожащими пальцами подбросил послание под ее дверь.

С мгновение он стоял, опустив голову и закрыв глаза в безмолвном прощании. Затем наклонился и с нежностью поцеловал панель на двери своей милой.

— Прощай», — прошептал он. — Моя любовь, моя душа, прощай. И, дай Боже, чтобы не навсегда!

Десятью минутами позднее он бесшумно выбрался из дому, пересек сад, вышел за ворота и, бодро помахивая чемоданчиком, зашагал под гору в чистом сиянии раннего утра.

Он сел на шестичасовой экспресс Средиземное море — Париж, рассчитывая в тот же день выйти в столице. Изучение «Желтых страниц» дало ему сведения, что Альфор, где находится лаборатория профессора Габриэля Пти, это небольшой городок, примерно, в двух милях от парижских укреплений с юго-запада от города. «Я попаду туда к вечеру, — уверял себя он. — Из уст Пти любой ценой я узнаю о точном способе применения этой соли». Но, хотя он накупил иллюстрированных журналов и пытался уйти в них с головой, страх и беспокойство назойливо снедали его. В какой-то миг перед ним возникло видение крипты в скале и ряда из восемнадцати гробов. «О, я, несчастный! — прошептал он, следя загнанным взглядом, как мимо окон проносится долина Роны. — О, я, несчастный! Когда кончатся эти мучения?»

Стасия между тем нашла записку, прочитала, глаза ее затуманили слезы, и она позволила себе донимать дядюшку самыми недипломатичными вопросами. Иль Веккьо успокоил ее с улыбкой. Положив ей на голову ладонь, он ответил:

— Не бойся, дитя мое. Он вернется. Он не мог уехать надолго. Я знаю, что говорю. Клянусь тебе. Не пройдет и недели, как он будет здесь, с тобой.

— Но, дядя, почему?..

— Не спрашивай больше ни о чем, Стасия. Придет время, и ты узнаешь это и… И многое другое. А теперь оставь меня. Мне нужно побыть одному.

Когда девушка, безутешная и одинокая, вышла в залитый солнцем сад, словно насмехавшийся над ее печалью, патриарх достал свой том с зашифрованными записями и принялся строчить новый пространный абзац. Его улыбка, пока он занимался этой мрачной работой, была из тех, какую никто не пожелал бы видеть дважды.