Проклятая игра - Клайв Баркер (1985)

Пришелец не ответил, просто смотрел. Марти знал, что он испытывает сильнейшие мучения. Он даже не был молодым человеком. Его неровная щетина казалась скорее седой, чем черной. Под дряблой и восковой плотью сурово проступали кости черепа, черты лица казались старыми и усталыми, в них даже ощущалось нечто трагическое. Страдания незнакомца были заметны лишь по жирному блеску кожи и неподвижности лицевых мышц. Его взгляд был спокойным, как глаз урагана, и таил в себе ту же угрозу.

– Как ты сюда попал? – спросил Марти.

– Уберите их, – сказал мужчина. Он говорил так, словно ждал, что ему будут повиноваться.

– Пойдем со мной в дом.

Тот покачал головой, не желая обсуждать такую возможность.

– Уберите их, – повторил он.

Марти уступил авторитету собеседника, хотя и не знал почему. Он позвал собак по именам. Они повиновались, глядя на него с укоризной и не желая отдавать свою добычу.

– А теперь вернемся в дом, – сказал Марти.

– Нет необходимости.

– Ты истечешь кровью, боже мой.

– Ненавижу собак, – сказал мужчина, по-прежнему не сводя глаз с Марти. – Мы оба ненавидим.

У Марти не было времени обдумать сказанное этим человеком; он просто хотел избежать новой вспышки насилия. Потеря крови, несомненно, ослабила незваного гостя. Если он упадет, Марти не был уверен, что сможет помешать собакам пойти на убийство. Они держались у его ног, раздраженно поглядывая; их горячее дыхание обжигало.

– Если не пойдешь сам, поведу силой.

– Нет. – Пришелец поднял раненую руку на уровень груди и посмотрел на нее сверху вниз. – Я не нуждаюсь в вашей доброте, благодарю вас, – сказал он.

Он прикусил сухожилие искалеченного пальца, как швея – нитку. Откушенные фаланги упали в траву. Затем он сжал сочащуюся кровью руку в кулак и спрятал в изорванной куртке.

– Господи всемогущий, – сказал Марти. Внезапно огни вдоль забора снова замигали. Только на этот раз они погасли все сразу. В кромешной тьме Саул заскулил. Марти, узнавший голос пса, разделял его опасения.

– Что происходит, мальчик? – спросил он собаку, моля Бога, чтобы та ответила. Затем темнота рассеялась; что-то осветило сцену, но это было не электричество и не звездный свет. Источником был незваный гость. Он начал слабо гореть. Свет капал с кончиков его пальцев и сочился из кровавых дыр в куртке, окутал его голову мерцающим серым ореолом, который не поглощал ни плоти, ни костей. Свет лился изо рта, глаз и ноздрей. Теперь он начал принимать очертания, или казалось, что принимает. Все это было похоже на галлюцинации. Из потока света возникли призраки. Марти мельком увидел собак, потом – женщину, потом – лицо – все, но, вероятно, ничего из этого; шквал призраков, которые преображались, прежде чем застыть. И из центра мгновенного явления на Марти смотрели глаза незваного гостя: ясные и холодные.

Затем без какого-либо намека представление приняло иной вид. По лицу творца иллюзий скользнуло страдальческое выражение; из его глаз, будто слюна, потекла кровавая тьма и погасила пляшущие в тумане образы, оставив лишь ярких огненных червей, очерчивающих линии его черепа. Потом и они погасли; иллюзорные образы исчезли так же внезапно, как появились; остался только израненный человек у гудящего забора.

Фонари снова загорелись, их свет был настолько банальным, что высасывал последние остатки магии. Марти смотрел на бледную плоть, пустые глаза, абсолютно унылый облик фигуры перед ним – и не верил увиденному.

– Скажите Джозефу, – проговорил незваный гость.

…все это какой-то фокус…

– Сказать ему что?

– Что я был здесь.

…но если это просто обман, почему он не шагнул вперед и не схватил этого человека?

– Кто ты такой? – спросил Марти.

– Просто скажите ему.

Марти кивнул; в нем не осталось мужества.

– А потом идите домой.

– Домой?

– Прочь отсюда, – сказал незваный гость. – От греха подальше.